Как свежи были розы в аду

Михайлова Евгения

На следующее утро Ирина подъехала к дому Валентины, даже приблизительно не представляя себе, что ей скажет. Готовиться не было смысла: скорее всего, разговора не получится вообще. Ирина решила рассматривать свой визит как уступку собственной совести, которая как-то странно ныла, хотя вроде бы все было сделано справедливо. Она издалека увидела Валентину на обочине проезжей части. Та ловила машину. Ирина подъехала к ней и открыла дверь: «Вас подвезти?»

– Привет, – не очень удивилась Валентина. – Мимо, что ли, проезжала?

Я такси ловлю. Мне далеко. За город, и не в одно место. Спасибо за предложение.

– Ты садись. Куда мне удобно, туда и подброшу. Потом пересядешь в такси.

Они ехали молча. Ирина решила попробовать заговорить о том, что ее беспокоило:

– Вчера так получилось… Понимаешь…

– Понимаю, – прервала Валентина. – Что такое подстава, я знаю лучше, чем ты. Опыт…

– Ты о том, что я тебя не предупредила?

– Да мне-то что… И мой сурок со мною. Я имею в виду своего адвоката. Раз он в этом участвует, значит, не против меня. А не Марик ли тетю Надю придушил, мне тоже интересно.

– Он мог?

– Почему нет? Он не просто готов на все ради денег. Он готов на все ради любых, даже маленьких денег.

Ирина вздохнула и решилась сказать:

– Мне не по себе из-за того, что они вроде бы тебя заработком обеспечивали. А теперь как?

– Не будь ребенком. Они построили схему. Я на таких мастеров выйду с легкостью. И продолжу свой творческий путь. Ты не переживай по этому поводу. Тем более пока у меня деньги есть. С утра Петров звонил, тоже, как ты, переживает, говорит, Марик и Сеня здорово меня «обували», есть, мол, возможность их раскулачить. Так что я, получается, неплохо устроилась. Как говорится, грабь награбленное.

– Мне нравится твой оптимистичный настрой, но я просто хотела сказать: у меня неплохое доходное авторское агентство. Насколько я знаю, у тебя есть филологическое образование, пусть даже неполное. Ты – по всему грамотный, неглупый человек… Короче, приглашаю тебя на работу с наследием папы. Честная, чистая, приличная работа.

– А… Ты читала то, что они издают под моим именем? Я – нет. Но могу себе представить. За приглашение спасибо. Может, как-нибудь потом… Я пока побуду безработной. Одна. Отпуск. Все-таки – зона, тюрьма…

– Понимаю. Конечно. А куда ты, если не секрет?

– Да блажь у меня такая. Хочу сына Людки Майоровой найти. Твоего вообще-то племянника. Не понравилось мне, что карга его в детский дом отдала. Что это такое, я знаю. Интересно посмотреть, как он из этого выкарабкался. Может, лучше, чем я…

– Мой племянник… Ну да. Я как-то даже не сообразила, я в таком шоке от этой Галины Ивановны, да и Людмилы… Мрак. И этот мальчик, Александр Майоров, как папа… Валя, пожалуйста, возьми меня с собой.

– Так мы вроде в твоей машине, – пожала плечами Валентина.

Глава 25

В подмосковном Доме малютки они долго ждали во дворе, пока подойдет главврач. Выходной день, их могли бы и отправить подальше. Но люди попались приличные, не задавали лишних вопросов.

Знали: сюда без серьезного повода не приезжают. Наконец их пригласила в свой кабинет женщина с серьезным озабоченным лицом и серебряными прядями в гладко зачесанных в пучок темных волосах.

– Мы ищем моего племянника Александра Майорова, – сказала Ирина. – Валя, покажи бумажку, которую ты взяла у Галины Ивановны.

– Да, – посмотрела документ Мария Васильевна, главврач. – Это я выдавала. Сейчас напишу вам, в какой дошкольный детский дом мы отравляем детей после трех лет. Оттуда он должен был поехать в школьный… Если его не усыновил никто.

– А если усыновили, нам скажут кто? – спросила Валентина.

– К сожалению, нет, – ответила Мария Васильевна. – По закону не должны. Тайна усыновления. По-человечески – может, кто-то войдет в положение и передаст приемным родителям или ему самому, что вы хотите с ним встретиться. Он ведь уже взрослый… Красивый был малыш. Голубоглазый.

– Вы помните?

– Я всех помню. Что-нибудь еще?

– Спасибо. Мы поедем, – Ирина и Валентина встали.

– Немного поздно вы начали его искать, – сдержанно сказала Мария Васильевна.

– Мы поздно о нем узнали, – ответила Ирина.

– Бывает, – кивнула главврач.

Они сели в машину, Ирина посмотрела на адрес дошкольного детского дома, потом на карту… Повернулась к Валентине.

– Ой. Ты в порядке? Бледная очень.

– В порядке. Просто все эти заведения…

Они выехали на проезжую часть, обе синхронно подумали о том, что хорошо бы вернуться в Москву… Но ни одна не озвучила это вслух.

В следующем детском доме было сложнее, пришлось требовать, Валентина сказала что-то о своем адвокате Петрове. Имя подействовало. Директор полезла в архив… Они поехали дальше с новым адресом на бумажке.

– Повезло тебе с адвокатом, – улыбнулась в машине Ирина. – На всех его имя действует.

– Ага, – кивнула Валентина. – Я это давно поняла. Ты не поверишь, мы познакомились на улице, когда я из отсидки возвращалась. Удивились, что мы – тезки. Он мне такси поймал. Потом увидел по телевизору, как меня в наручниках из дома выводят… Он знал мою семью, твоего отца… Да, мне тут соседка газету одну вчера дала. Смотри, говорит, что жена твоего адвоката про твоего Ромку написала. А ты читала?

– Нет. А что?

– Остановись, прочитай. Интересно, что ты скажешь.

– Ну, что сказать, я и не знаю, – задумчиво произнесла Ирина, возвращая газету. – Я бы так не смогла. В смысле – о таком заявить на весь белый свет. Тем более он не однородно белый. У многих ее статья вызовет неадекватную реакцию. Злорадство, раздражение, агрессию и, как ни парадоксально, – зависть. Она хорошенькая, у нее известный муж, ее один пытался изнасиловать, другой спас…

– То, что каких-то «добрых» женщин скрючило от этой статьи, сто пудов, – невесело рассмеялась Валентина. – Я сама, по правде… Когда Ромка меня… Я могла бы свой приговор только на заборе нацарапать. И он бы мне голову свернул.