Как в одном поселке
Шрифт:
– А у меня мой любимый из Рая. Ксафаном его зовут. Может быть, слышал?
– Как не слышать, если я являюсь его подарком тебе? Неужели ты уже и об этом забыла?
– удивился Генрих.
– Ах, да! Совсем вылетело из головы. Представляешь, до чего доводит, эта чертова работа...
– Так же как и Бога, черта не стоит упоминать всуе. А то возьмет, да и притащится на зов. По себе знаю. Сам, дурак, и призывал Мефистофеля до тех пор, пока он не явился пред очами, и не совратил меня весьма соблазнительными перспективами дальнейшей жизни на Земле, а что все это в конечном итоге
Генрих, пожалуй, впервые за время своего существования, сожалел о том, что в свое время по собственному желанию, связался с Мефистофелем, тем самым навсегда отрезав себе путь в Рай. И хотя сожалеть о прожитых годах на Земле, когда Мефистофель находился у него в услужении, в полном смысле этого слова, он не мог - слишком, уж, хорошо и вольготно ему жилось в то время, то все последовавшее за этим, - вызывало у него чувство раздражения и неудовлетворенности. Как говорится, плата за слишком необузданные удовольствия молодости - в старости, зачастую, бывает слишком высокой.
А Мефистофель с Лилиан уже некоторое время пребывали в КПЗ, куда были помещены сразу же после задержания на пожаре. Надо сказать, что в "обезьяннике" собралось довольно интересное сообщество двуногих, прямоходящих особей. Назвать людьми тех, кто обычно бывает, сосредоточен в этих местах, довольно часто, - язык не поворачивается. Впрочем, как мы знаем, сегодня тут, и, правда, не все были человеками.
И Мефистофель и Лилиан, хоть и не были одеты для встречи на высшем уровне, все же резко отличались от остальных обитателей камеры предварительного заключения, причем, не столько экипировкой, сколько манерой поведения.
От них за три версты не несло запахом немытого тела и мочой, как от парочки "бомжей" волею случая оказавшихся сегодня здесь. "Бомжам" и в "обезьяннике" было отведено самое худое место. В углу, куда почти не достигал слабый свет лампочки, копошились какие-то вонючие лохмотья безропотно сносящие оскорбления и тумаки менее униженных судьбой сокамерников.
Не благоухало резким, буквально отталкивающим и вызывающим аллергию, ароматом дешевого парфюма, как от девиц, отловленных и привезенных сюда с трассы, прямо с их "рабочего места". И рот их не брызгал слюной и постоянно не извергал из себя ненормативную лексику, как у торговки, привезенной сюда с рынка за какие-то административные нарушения.
Короче говоря, если бы они не были привезены сюда по настоятельной просьбе Главы администрации поселка, то их за "примерное поведение" уже давно бы следовало, амнистировав, выпустить на волю. А поведение их, действительно было достойным подражания. По крайней мере, так казалось стражу порядка, который сегодня дежурил в КПЗ. Мефистофель уже неоднократно вызывал того для "приватной беседы" и каждый раз пытался дать тому "на лапу" все более весомую пачку валюты за освобождение себя и Лилиан.
То ли из вредности, то ли по какой другой, неизвестной науке причине, сегодня милиционер изображал из себя неподкупного стража порядка и предлагаемый выкуп не брал. Хотя, видя с какой скоростью, пухнет пачка валюты, предлагаемой быть врученной ему, он мог решить подождать, пока ее стоимость сравняется с миллионом, и уже тогда обеспечив будущее себе и семье, выпустить отсюда эту "нечисть" на все четыре стороны, и с ощущением "исполненного долга" рвануть с женой куда подальше. Быть может даже и за границу. Но если он рассчитывал именно на это, - то сильно просчитался.
Вскоре в КПЗ наведался сам Глава администрации, сопровождаемый обоими полномочными представителями Создателя: Ксафаном и Купидоном. Весьма представительный Василий Петрович довольно странно смотрелся в компании с крылатым Ксафаном и белобрысым пацаном все время поправляющим, болтающийся за спиной и постоянно сползающий с плеча колчан.
Первым, обращаясь к Лилиан, заговорил Купидон:
– Ну что, "звезда танцпола"? Твои нижние конечности уже пришли в себя? Или еще, как у меня, до сих пор побаливают?
– и малолетнее греческое божество, притворно потирая бедра и колени, якобы перетрудившееся вчера во время их совместного занятия "танцами", как всегда, рассмеялось.
– Ты, лучше, попроси ее показать хвост, - посоветовал Ксафан, явно желая своим высказыванием вывести чертовку из себя.
– Слышишь?..
– снова спросил, обратившись к чертовке, Купидон, - Тут очень интересуются твоим хвостом.
И тут все общество, волею случая, собравшееся сейчас в КПЗ, услышало не то вой, не то рык, изданный Лилиан. И всем сразу стало совершенно ясно, что человеческое существо при всем желании не могло бы исторгнуть подобные рулады из собственной груди.
– Ах ты, маленький гаденыш!.. Никчемное старо-древнее божество!.. Когда, наконец, оставишь меня в покое! Зачем привязался ко мне со своим хвостом?
– Радость моя...
– парировал Купидон ее высказывания насчет хвоста, - Хвост - не моя придумка. Еще совсем недавно, ты, как говориться, "каленым железом" выжгла на спинке дивана что-то о хвосте Ксафана, хотя сама прекрасно знаешь, что в связи с выходом из вашей шайки у него больше хвоста нет, а есть только ангельские крылья, а ты все пристаешь и пристаешь к нему с этим вопросом. Еще не надоело? А вот насчет наличия хвоста у тебя, - доподлинно неизвестно. Многие считают, что у чертовок, в наличие обязательно должен иметься хвост. И нам всем очень интересно, - имеется ли он у тебя?..
– на лице Купидона изобразилась явная заинтересованность ее ответом на свой животрепещущий вопрос.
– Перебьетесь со своим интересом, - отрезала Лилиан, а затем, чтобы как-то намекнуть на отсутствие у себя хвоста и навсегда пресечь подобные вопросы, развила мысль дальше, - Даже если бы он и существовал раньше, то пластическая хирургия в последнее время достигла таких успехов...
– Догадываюсь я, у какого пластического хирурга ты купировала свой хвост, - захохотав, произнес Ксафан, знавший, что подобная хирургия в Аду особой популярностью не пользуется, - У ветеринара ты это сделала, когда прихворнувшего Фауста к тому на прием водила.