Как я бил Гудериана
Шрифт:
Тяжелый удар принял на себя 31-й танковый корпус. Здесь на долю храбрецов-танкистов, действовавших испытанным методом подвижных засад, редко-редко выпадали короткие, в минуты, передышки. Да и те, можно сказать, были весьма условными. Ведь вражеский огонь не прекращался. И вот одна из таких «условных передышек» закончилась более чем печально.
Командир 31-го танкового корпуса генерал-майор Дмитрий Хрисанфович Черниенко находился на своем КП, оборудованном в наспех отрытой щели. Подготовить более надежное укрытие в горячке неугасающего боя просто не было времени. Рядом с генералом Черниенко сидели радисты и телефонисты. Они помогали командиру корпуса поддерживать непрерывную связь с командованием армии и подчиненными, передавали его распоряжения, принимали донесения из бригад.
Гитлеровцы в тот день не раз бросали на позиции корпуса свои танки. Очередной бой разгорелся невдалеке от КП комкора у перелеска. Немцы не выдержали удара танкистов и отошли, оставив у перелеска несколько обгоревших и подбитых машин.
Огонь немного утих, и Дмитрий Хрисанфович, чтобы размяться, выпрыгнул из узкой щели. В это время за перелеском грохнул залп немецкого шестиствольного миномета «скрипухи», как метко окрестили это оружие бойцы. Одна из мин разорвалась рядом со щелью. Черниенко упал, сраженный осколком.
Так погиб один из самых умелых и храбрых командиров. Меня всегда покоряли его изумительное спокойствие и выдержка, даже в самые критические минуты. Ни близкие разрывы снарядов, ни свирепая бомбежка – ничто не выводило Дмитрия Хрисанфовича из душевного равновесия.
Как сейчас, вижу: в такой же щели, что и под Богодуховом, на одном из первых оборонительных рубежей Курской битвы Черниенко стоял и руководил боем корпуса. Перед ним развернутый планшет. Выслушав только что переданное донесение бригады, он начал наносить на карту те изменения, что произошли в обстановке. В это время два оглушительных взрыва тяжелых снарядов взметнули землю перед щелью и позади нее. Груда земли рухнула и на наше укрытие, а Черниенко как стоял, так и не шелохнулся. Только неторопливо стряхнул песок с планшета и продолжал как ни в чем не бывало вычерчивать условные знаки на карте.
Кое-кто еще при жизни генерала Черниенко говорил: «Дмитрий Хрисанфович командир серьезный, умный, но малость медлительный». Что значит медлительный? Медлительность – черта в характере командира отрицательная, чреватая большими, а подчас и непоправимыми бедами не только для него самого, но и для войск, им возглавляемых. Но Дмитрий Хрисанфович, командуя 49-й танковой бригадой, а затем и корпусом, ни разу не промедлил принять ответственное в динамике боя решение. Ни разу не опоздал он с выполнением приказа.
Не медлителен был командир 31-го танкового корпуса, а строг к себе, к каждому своему шагу, к каждому своему слову. Никогда не принимал он решения очертя голову, а объявлял его лишь после того, как взвесит все до мельчайших деталей. А приняв решение, настойчиво, с поразительной точностью выполнял свой замысел, уверенно шел к поставленной цели.
Погиб Дмитрий Хрисанфович Черниенко на рубеже, прикрывающем Богодухов. И похоронили мы его в том же зеленом, стоящем на высоком холме городе, за освобождение которого наш молодой генерал отдал свою жизнь.
Между тем атаки противника южнее Богодухова не ослабевали. Через несколько часов гитлеровцы потеснили пас на 3–4 километра. Большего им добиться не удалось. На помощь к нам пришли части 5-й гвардейской танковой армии и 32-й стрелковый корпус, которые стояли левее нас, к востоку от Богодухова.
В конце концов общими усилиями к 16 августа мы остановили наступление на этом участке фронта фашистских танковых дивизий.
После этого 1-ю танковую армию повернули на запад, где противник, создав в районе Ахтырки крупную группировку, пытался окружить 27-ю армию генерал-лейтенанта С. Г. Трофименко, а затем выйти к Богодухову. Здесь танкисты вместе с частями 27-й и 4-й гвардейской армий успешно парировали контрудар гитлеровцев. Из-за больших потерь в людях и технике к 22 августа нам пришлось отвести в тыл шесть танковых бригад. Остальные соединения поддерживали стрелковые дивизии 4-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Г. И. Кулика и 26 августа вышли в район большого украинского селения Котельва.
На том закончилось участие 1-й танковой армии в Белгородско-Харьковской операции.
Да, еще один эпизод того времени, о котором стоит упомянуть. Как я потом узнал от знаменитого украинского партизана, позднее заместителя Председателя Президиума Верховного Совета УССР Сидора Артемовича Ковпака, наши танкисты, войдя с боем в Котельву, избавили его жену от нависшей над ней опасности. Вот-вот она могла попасть в кровавые лапы гестаповцев.
Не знаю точно, что делала в Котельве жена Ковпака. Скорее всего, выполняла задание партизан. Проживала она в селе, разумеется, нелегально, хоронилась у добрых и надежных людей, бродила из дома в дом. Сегодня там переночует, завтра – в другом месте.
Однако местные полицаи каким-то образом пронюхали, что в селе скрывается жена вожака партизан. Фашистские ищейки предприняли усиленные поиски. Облава следовала за облавой. Уже перед самым нашим приходом полицаи напали на след женщины. И приди мы в Котельву днем позже, жена Ковпака оказалась бы, вероятно, в лапах гестапо.
С завершением Белгородско-Харьковской операции советским войскам открылась дорога на Днепр. Наша же 1-я танковая армия получила приказ: сосредоточиться в районе города Сумы и поступить в резерв Ставки Верховного Главнокомандования. В том же приказе говорилось, что мы остаемся на довольствии Воронежского фронта, 20 октября переименованного в 1-й Украинский.
Два ночных перехода – и мы у места назначения. Штаб армии расположился неподалеку от города, в сосновом бору и в деревне Песчаная. Благодатные места. Но и в резерве Ставки хлопот много, и любоваться красотами природы было особенно некогда.
Как обычно, в первую очередь отправились с Н. К. Попелем в Сумской обком партии. Мы считали своим партийным долгом помочь местным советским и партийным органам нормализовать жизнь только что освобожденного города.
Кругом следы оккупации; дома разрушены, мосты взорваны, выведены из строя электростанция, водопровод. А на улицах, окрестных полях и дорогах на каждом шагу взрывные сюрпризы.
В обкоме договорились, что наши саперы разминируют наиболее опасные участки дорог и полей. Кроме того, выделили группу ремонтников, которые помогли колхозникам привести в порядок уцелевший сельскохозяйственный инвентарь.
Одновременно готовились к новым боям, зная по опыту, что танковые войска в резерве долго не задерживаются. Время уходило на ремонт боевой техники, оружия и на боевую подготовку.
Неожиданно нам пришлось испытать, что такое «резервные невзгоды». Прошло всего несколько дней, как мы перебрались под Сумы, а тыловики франта словно и забыли о существовании 1-й танковой. Внезапно перестало поступать горючее и смазочные материалы, а потом и продовольствие.