Как я подружился с летом
Шрифт:
И тут, как по команде, набежали со всех сторон тучи и принялись обсуждать мою персону:
– Глядите-ка, – говорит одна, – чего это он валяется посреди крыши?
– Он не валяется, он загорает, – предполагает другая.
– Кто же загорает в такую погоду? – удивляется первая.
– Так ведь лето проходит, а другой
– А вдруг ему плохо? – спрашивает вторая. – Вдруг он сознание потерял?
Я насторожился. Даже пошевелился немного, почесал ногу ногой – даю понять, что мне не плохо, а очень даже ничего.
Но тучи тоже насторожились. Приблизились, скучковались прямо над моей головой и стали меня рассматривать уже прицельно, с пристрастием.
– Он очень бледный, – говорит первая.
– И весь в мурашках, – добавляет вторая.
– На загорающего совсем не похож, – соглашается третья. – Надо его срочно спасать!
Переглянулись тучи, пошептались… и как ливанут на меня дождём – из трёх своих водомётов сразу!
Скатился я с крыши, забежал в дом, высунулся в окно:
– Да разрази вас гром, заботливые мои!
Так и не вышло из меня загорающего.
Петя-ворчун
Чайник у меня строгий, трудно с ним. Был бы он каким старинным, фарфоровым, или, наоборот, новым, стеклянным, так наверняка бы вёл себя иначе, а мой – керамический, самый простой.
Я его каждое утро кормлю заваркой. Насыпаю не очень много, чтобы не баловать ни его, ни себя. Потом заливаю крутым кипятком, сажусь у окна и жду. Чайник пыхтит, как ошпаренный, хотя на самом деле эта процедура явно доставляет ему удовольствие. Просто у него такой характер – надо поворчать. Крышка дребезжит, подпрыгивает – чайник кипятится, бубнит.
– Ох, поздно ты встаёшь, поздно просыпаешься, – наставляет он меня уму-разуму. – Ты же не в городе, в деревне
– Да нет у нас петухов-то, – отбиваюсь я.
– Вот и завёл бы петуха – как в деревне без петуха-то! Потому и спишь так долго, что петуха у тебя нету!
– Зачем мне петух, когда у меня есть ты, – говорю. – У тебя и вид вполне соответствующий, и петушишься ты по утрам не хуже настоящего петуха.
Смотрю, а чайник грудь выпятил, рожок вздёрнул – того и гляди, затрубит или закукарекает. Понравилось ему, видать, такое сравнение. Хорошо, отныне буду звать его Петей.
– Ну что, Петя, теперь твоя очередь меня угощать!
И вот тут чайник Петя проявляет себя с самой лучшей стороны: такого ароматного чая ни один чайник не предложит – ни фарфоровый, ни стеклянный!
Без языка
А вот с котом мы почему-то не нашли общего языка.
Появился он во дворе внезапно. Явно местный, ведёт себя уверенно, почти нагло, крутится у крыльца и чего-то от меня требует. То трётся об ногу, то огрызается, но объяснить, что ему надо, не может.
– Нихьт мяу, – говорю ему. – Мур-мур непонимайт!
Наконец, по шевелению усов, по вилянию хвоста я начинаю понимать отдельные слова и фразы.
– Женщина? – переспрашиваю. – Еда? Здесь? Прошлым летом?
И тут до меня доходит:
– Так это тёща моя была! Она прошлым летом тут две недели обитала.
Кот с облегчением садится на задние лапы, облизывается и вдруг совсем внятно задаёт вопрос:
– Ну и где?
– Что? – не понимаю я. – Тёща? Еда?
Конец ознакомительного фрагмента.