Как я стал Богом. Путь к познанию
Шрифт:
– Ты мог бы ещё раз помочь нам – привези сюда здорового телом юношу вашего народа.
– Ты говоришь о святых для нас отношениях, как о физиологических актах. Моя дочь не будет участвовать в подобных экспериментах хотя бы потому, что она моя дочь.
– Девочка (Президент создал в моём сознании облик Дианы) не покинет остров одна. Если ты будешь настаивать, мы уйдём отсюда всем народом, и ты никогда больше не увидишь нас и свою дочь.
Руки Дианы покинули мою грудь. Чёрт! Они общаются меж собой, а мне доступно лишь то, что обращено ко мне.
– Господин Президент, – обратился мысленно к лидеру прозрачных, – вам не приходило в голову, полюбопытствовать мнением Дианы.
– Девочка – дочь нашего народа, единственная надежда на будущее.
– Девочка – моя дочь и вольна сама выбрать свою судьбу. Мой отцовский долг помочь ей в этом.
– Не собирается ли пришелец Алексей воевать с нами? Не забыл ли он, что ничего не стоит без серебряного браслета на руке?
– Когда-то, помнится, миролюбие было вашей отличительной чертой.
– Я лишь к тому, чтобы ты не посягал на святое. Расстанемся на дружественной ноте.
– Я не против, хотя…. В нашем обществе многое изменилось за время вашего добровольного заточения на этом острове. Не желаете взглянуть? Быть может, увидев нового человека Земли, вы перемените своё мнение.
– Один из представителей перед нами.
– И как он вам?
– Настырно лезет в дела, которые его не касаются.
– Но Диана моя дочь, и я желаю ей человеческого счастья. Она должна вернуться со мной к людям, подружиться со сверстниками, выбрать и полюбить единственного мужчину, от которого захочет иметь ребёнка. Ваш род продолжится.
– Здесь она под защитой.
– Последуйте за ней и защищайте на Большой земле, раз роль тени отца Гамлета вам более по душе. Но на вашем месте следовало бы заняться личными проблемами – постараться вернуть репродуктивные способности.
– Наши проблемы оставь нам, и девочку в покое. Если это для тебя приемлемо, можешь изредка появляться здесь, общаться с дочерью, в противном случае потеряешь её навсегда.
Эти переговоры, более похожие на препирательства с угрозами, длились, длились. Надоели. Пора переходить к действиям. Инициатива за мной. Мне было указано на дверь, мне было отказано в правах на дочь. Ну, что ж….
– Билли, какие наши шансы?
– А никаких – они действительно могут исчезнуть в любую минуту и навсегда.
– И что делать?
– Терпение и такт, терпение и такт. Нельзя рубить с плеча в таких делах – ты даже дочь не освободил из-под их влияния.
И я пошёл на попятную.
– Хорошо, – сказал вождю прозрачных, – я уйду с острова, как только заживёт плечо.
Прозвучало, как отступление. Я уйду, как только заживёт плечо. Вот оно заживёт, и я уйду. Один уйду или всё-таки с Дианой – понимай, как хочешь.
Прозрачные люди решили, что один, и оставили меня в покое.
Ключица срослась дня за три. Раны от акульих зубов затянулись без рубцов на коже. Но я не торопился в обратный путь – нам хорошо было в эти дни втроём. Всякий раз, забравшись на мои колени и прильнув ухом к груди или щеке, юная дева углублялась в мою память, как интересное кино.
А я провоцировал:
– Ты хочешь увидеть всё это наяву? Обнявшись, болтать с сестрой? Посмотреть большие города, самодвижущиеся аппараты? Катиться на лыжах со снежной кручи? Играть в мяч со сверстниками? Покорять сердца молодых людей, выбрать одного единственного, влюбиться и воспарить с ним к небесам?
– Я и сейчас могу летать, – сказала Диана и тут же, выскользнув из моих рук, поднялась над кустами, парила в воздухе несколько минут без видимых усилий. Потом мягко опустилась ко мне на колени.
А я и рот забыл закрыть от удивления:
– Как это?
– Не знаю, – беспечно тряхнула кудрями Диана.
Спрятавшись от дочери в тропических зарослях, мы предавались с Электрой любовным утехам.
– Ты не боишься забеременеть, – спрашивал её.
– Я этого хочу.
– А вдруг эмбрион получится с моими наследственными признаками и станет причиной твоей гибели?
– Ты не позволишь хищникам растерзать меня.
– Ваши мужчины не спасли остальных женщин.
– Наши мужчины утратили основные мужские качества – зачинать и защищать. Они не умеют проливать кровь. Ты не такой. Ты можешь убить за любимого человека.
– Да, могу.
Жена, дочь – они любят меня, они верят мне, готовы за мной на край земли, но как невольницы послушны своему вожаку. Как разорвать эту родовую связь?
Билли подсказал идею и пособил своими связями – мне дали в управление толику Всемирного Разума.
– Собери народ, – попросил Электру. – Будет представление.
Впрочем, масштабы затеваемого не требовали зрительного зала – ареной служила лагуна, а она видна практически с любой возвышенности острова, ну и с берега, конечно.
– О-пля! – как заправский факир взмахнул руками.
В то же мгновение раскололись небеса, и на водную гладь упал торнадо. Нет, не страшный, всё ломающий смерч, а его ласковый брат – изящный вращающийся столб, который засасывал в воронку воду, поднимал её метров на тридцать и низвергал фонтаном. На его брызгах вспыхнула радуга.
– Как здорово! – Диана сорвалась с места, едва касаясь ступнями песка, устремилась к береговой черте. А потом прыгнула и легко взмыла к вершине фонтана. Она невесомо парила на его бутоне, ныряла в струи, пыталась поймать радугу – её звонкий смех далеко разносился над окрестностями.
Будто мановением волшебной палочки водная гладь вокруг фонтана вспучилась американскими горками, прохладными гейзерами. Белогривыми конями вспенились волны, понеслись по лагуне, как арене цирка – в карете моя ликующая дочь….