Как я стал кинозвездой
Шрифт:
— Очень все это трудно? — спросила мама, сильно встревоженная словами Петруновой. — Ведь мы ничего такого не репетировали — ни как выплеснуть на комиссию воду, ни как отреагировать на печальные известия.
— Тут многое имеет значение: культура ребенка, его уверенность в себе, но главное — талант. А талант, товарищ Маринова, это от бога… Смотришь, в никому не ведомой деревушке рождается великий художник, вроде нашего Димитрова-Майстора. Или же в семье, где никто никогда не играл ни на одном инструменте, появляется такой композитор, как Джузеппе Верди… Так и здесь. Одним трудно пройти
— А для вашей Росицы? — спросила Лорелея.
— У нее уже есть кое-какой опыт, но даже если она провалится — не беда.
— То есть как не беда? Зачем же вы тогда приехали?
— Как вам объяснить… Если Росицу возьмут сниматься, мы, конечно, будем рады. Для нее это дополнительный опыт, для семьи — кое-какие деньги. И если Росица когда-нибудь в самом деле станет актрисой или певицей, мы тоже будем довольны. А не станет — не надо. То, чему она научится здесь, духовно обогатит ее, разовьет, поможет стать гармонической личностью, как сейчас говорят. Пока что Роси еще маленькая, для нее сейчас главное — хорошо учиться в школе.
Я просто глаз отвести не мог от этой «гармонической личности», и Милена с третьей парты казалась мне далекой, как звезды в небе, такой далекой, словно ее никогда и не было в моей жизни.
4. Краткие воспоминания из близкого и далекого прошлого
И все же при мысли о Милене на душе у меня стало нехорошо: ведь в этот самый час меня ждут «Золотые колокольчики», там идет репетиция. Я представил себе, как Кики Детектив вкручивает Северине Доминор, что я болен… Ужасно стыдно. Я люблю наш хор — и не только потому, что там поет Милена с третьей парты, просто мне нравится петь и танцевать вместе со всеми, выступать в концертах, нравится, когда нам хлопают, дарят всякую ерунду вроде вышитых платочков и деревянных пепельниц.
Хорошо помню тот день, когда я познакомился с «Золотыми колокольчиками». Было это два года назад, наш ансамбль тогда еще не успел прославиться, и Северина Доминор набирала певцов во всех школах города. По-настоящему ее фамилия Миленкова, но из-за того, что любимая ее гамма — до минор, все так и зовут ее: Северина Доминор, и она ничуть не обижается. В ней сто двадцать килограммов весу, и ходит она всегда в одном и том же шелковом цветастом платье и парусиновых тапочках.
Так вот, однажды — два года назад — она пришла к нам в класс. У нас как раз было пение. Стала ходить взад-вперед между партами, вслушиваться, кто как поет. Постояла возле Милены с третьей парты, долго слушала, попросила спеть гамму до минор вверх и вниз и похвалила:
— Хорошо, девочка, очень хорошо. — Потом подошла ко мне. — Спой-ка мне что-нибудь, — велела она.
Я охотно исполнил арию Соловья из оперетты «Соловей из Чаттануги». С того дня как мама сыграла в клубном спектакле, она повторяет эту арию раза по три-четыре в день, так что я знаю ее назубок. Но Северина состроила такую кислую физиономию, словно надкусила зеленое яблоко.
— Достаточно, достаточно! — остановила она меня. — Кто тебя научил так петь?
— Мама, — ответил я.
— А кто твоя мама?
Я страшно удивился: знаменитый дирижер, а не знает мою маму.
— Моя мама, — объяснил я, — Лора Маринова, оператор на почте, она поет в городском хоре самодеятельности.
— Ах, Лорелея — это твоя мама? — Северина улыбнулась, но тоже какой-то кислой улыбкой.
А меня зло взяло, потому что я очень люблю свою маму, хоть она меня здорово иногда мучает, заставляет мыть мылом уши и шею, ничего не оставлять на тарелке и так далее. Я люблю ее, даже когда она уговаривает меня стать великим певцом. Понимаю, что она все это делает ради меня. И поэтому никому не разрешаю над ней смеяться, даже если она и не слишком уж хорошо поет арию Соловья.
Северина поняла, что я обозлился, и сказала:
— Голос у тебя, Маринов, неплохой, из него может кое-что получиться. Хочешь стать «золотым колокольчиком»?
— Отчего ж, можно… — великодушно ответил я, сообразив, что Милену с третьей парты тоже возьмут в хор.
В тот же вечер мы пошли с Миленой на репетицию. Старые «колокольчики» приняли нас хорошо, угостили лимонадом и печеньем, показали свои песни и пляски и записали наши голоса на кассету. Я тогда впервые в жизни услыхал свой голос, и он показался мне совершенно чужим.
С того дня Северина Доминор начала учить меня читать ноты, петь вокализы: «Ааа-ооо-еее-ууу-иии-ыыы-ааа» — сверху вниз и снизу вверх, распознавать на слух, какую она взяла ноту, какой аккорд, и через три месяца я стал уже петь получше, а через полгода исполнил как солист песню «Весенний ветер» в сопровождении хора и оркестра. Так что благодаря Северине я вошел в основной состав «Золотых колокольчиков», и теперь они без меня никуда. В прошлом году мы выступали в международном пионерлагере, в этом году участвовали в национальном смотре и заняли второе место, а фирма «Балкантон» скоро выпустит пластинку с нашими песнями, отдельную пластинку, где я буду солистом.
Вот о чем я думал, пока стоял перед Дворцом пионеров, уставившись, как ненормальный, на бархатистые глаза Росицы и веселые ямочки на ее щеках.
И хотя в животе бурлило, я думал также и о Милене с третьей парты. Без пяти четыре она будет ждать меня у входа в кино «Республика», чтобы вместе посмотреть «Крамер против Крамера», ту картину, где рассказывается про мальчика, который остается один, потому что родители у него разводятся. Честно говоря, я еще не знаю, женюсь я на Милене или нет, но мне нравится ходить с ней в кино, вместе есть горячие бублики перед сеансом, держать ее за руку в темноте и вдыхать запах ее волос — они всегда пахнут хорошим мылом. Однажды она во время сеанса чмокнула меня в щеку, и я чуть не грохнулся от этого в обморок, хотя на экране артисты то и дело целовались в губы.
Когда мы вышли из кино, Милена сказала, что, хоть она меня и поцеловала, она еще не решила, по-настоящему ли меня любит, и мы пока что просто хорошие друзья, которые вместе поют в хоре, надо подождать до весны, когда ей исполнится тринадцать… А потом она вдруг подняла меня на смех — мол, уши оттопыренные, и вообще… Обидно, что мы с ней сегодня не увидимся, а то бы я, несмотря на оттопыренные уши, обязательно во время сеанса сам поцеловал ее… А что, если вместо меня с ней пойдет Кики Детектив?..