Как я влипла в проблемы и жениха
Шрифт:
Сходив в кухню за одноразовыми перчатками – почему-то не хотелось трогать руками верхние пакетики, – я взялась за брикет. Вытряхнула его из целлофана и принялась снимать газету. В глаза бросилось название «Труд» и дата: 10 ноября 1955 года. Долго же заначка тут пролежала… Это бабушке было всего двадцать лет в то время? А может, это и не она этот брикет делала, а прабабушка?
Я развернула газету аккуратно, чтобы не порвать – все же историческая ценность, – и наткнулась на другую историческую ценность: стопку сложенных ценных бумаг под названием «Облигации государственного
И точно! В носке колбаской были сложены десять монеток, однако настолько необычных, что руки затряслись от предчувствия, что я держу в них настоящее богатство. На жёлтых кругляшах было написано «Пролетарии всех стран соединяйтесь. РСФСР» и «Один червонец 1923». Мало того, что на вид денежки выглядели, словно их отлили из золота, так ещё и старинные! Им ведь сто лет!
Аккуратно сложила монеты обратно в носок и добралась до бархатного мешочка. В нем лежали: два толстых обручальных кольца – женское и мужское; золотые коронки – фу, бе-е-е; и старинный золотой медальон, внутри которого я обнаружила миниатюрный портрет молодой прабабушки, написанный неизвестным живописцем ещё до революции – на нём стояла дата 1900 и размашистая подпись.
Я сложила все обратно и приколотила плинтус на место. Пусть ещё полежат, пока я подумаю, что мне со всем этим делать. Запястье с оптимизатором вдруг зазудело, и я провела по нему ладонью, чтобы сделать видимым. Ура! Пока я искала клад, пришли премиальные! Целых пять тысяч единиц! Значит, сначала нужно съездить в «Жемчуг-холдинг» и обналичить часть виртуальной валюты – обменник находится у них, – а заодно забрать бумаги, чтобы после бабушкиного ухода не спорить с мачехой о похоронах. С неё станется начать разводить суету, лишь бы держать меня с собой рядом.
Приняв это решение, я вызвала такси и вышла из квартиры.
Консьержка даже не сделала удивлённое лицо, когда я с ней поздоровалась. Поблагодарила мысленно Хордана и села в машину. Приятно тратить деньги и не бояться, что завтра будет нечего есть. С премией от БЮРМЕКРИС я теперь многое себе могла позволить.
Здание «Жемчуг-холдинга» привычно вызвало восхищение своей высотой и футуристическим дизайном. Я бодро проскакала по ступенькам к входу и прошла к свободному окошку выдачи пропусков.
– Здравствуйте, я Марьяна Милешина. Меня ждут в юридическом отделе, – сказала сотруднице.
– Вставьте руку с оптимизатором в терминал. – Я просунула руку в лежащий на стойке рукав, и девушка сразу же выдала мне временный пропуск. – Вас ждут на пятнадцатом этаже в 1522 кабинете, – любезно напомнила и потеряла ко мне интерес.
В «Жемчуг-холдинге» было, как обычно, оживленно, и в лифт я еле влезла, но никаких милордов вокруг не наблюдалось. Зря Хордан нагнетал. И вообще, моё посещение холдинга не заняло и получаса.
Адвокат, который вёл моё дело, пытался отправить меня написать какую-то
– А давайте отложим, – ответила ему с виноватой улыбкой. – Боюсь, мне снова придётся обратиться к вам завтра или даже сегодня после обеда. Сейчас мне некогда, а вот когда окончательно все дела решим, я вам сразу за два дела настоящую оду накатаю.
Он пытался меня уговаривать, но я попрощалась и ушла. Мне ещё к бабушке на другой конец города ехать.
Глава 3
– Как она сегодня, Оль? – спросила я у дежурной медсестры, поднявшись на второй этаж уютного особнячка в ухоженном парке, где и размещался пансионат для пожилых людей с ограниченными возможностями.
Я всех сотрудников уже знала по именам и была уверена в их профессионализме. К своим обязанностям персонал этого заведения относился крайне ответственно, поэтому особняк совсем не напоминал больницу или любое другое казённое учреждение. Немалые, прямо скажем, деньги за размещение пациента хозяева пансионата просили вполне заслуженно.
– К сожалению, порадовать тебя, Марьян, нечем. Вчера твоя бабуля внезапно впала в странный ступор, и её около часа не могли привести в чувства, – печально сообщила Ольга.
Я кивнула своим мыслям. Видимо, это случилось, когда бабуля общалась с леди Шайдой.
– А сегодня?
– Сегодня отказалась ехать на прогулку. И ничего не ест. Просто лежит и смотрит в одну точку на потолке. Марьяна, прости, не хочу расстраивать, но очень похоже, что твоя бабушка нас вот-вот покинет. Мы пытались тебе дозвониться, но не смогли. Хорошо, что ты сама приехала… очень вовремя.
– Спасибо, поспешу тогда, – прошептала я и быстро пошла к бабушкиной комнате.
Открыла дверь, вошла и, подойдя к кровати, села на краешек.
Бабушка скользнула по мне мутным взглядом, как по пустому месту, и прикрыла глаза. У меня прокатились слезы, и я взяла её холодные непослушные руки в свои, пытаясь согреть. Мне объяснили, что это из-за нарушения кровообращения они кажутся застывшими, но я каждый раз старалась поделиться с бабулей своим теплом.
– Бабуленька, здравствуй, моя любимая. Я получила твоё письмо и пришла попрощаться, чтобы тебя отпустить, – сказала не своим голосом, глотая слезы.
И вдруг бабушка распахнула глаза, повернула голову и посмотрела на меня осмысленным взглядом! Прямо как раньше! И как будто с большим трудом, но чуть заметно улыбнулась.
– Шайда помогает, – прошелестела она надтреснувшим голосом. – Хорошо, что ты не стала медлить. Люблю тебя, моя девочка, и верю, что скоро встретимся.
– И я тебя люблю! Очень сильно надеюсь и жду! – успела протараторить.
Бабушка вздохнула, закрыла глаза и… ушла.
Я выбежала в коридор, обливаясь слезами, и сразу же попала в руки Ольги. Она отвела меня на диванчик, налила успокоительных капель и вызвала врача, чтобы констатировать смерть и сразу выписать мне справку.