Как Якир развалил армию. Вредительство или халатность
Шрифт:
800 тысяч убытка – это много и по нынешним временам, а сколько тогда это составляло?
В 1936 году плановые цены на 76 мм выстрелы колебались в зависимости от вида от 97 до 146 рублей. 122 мм выстрелы – от 186 до 245 рублей. Тысяча штук винтовочных патронов – 160–172 рубля.
Танк Т-26 – 61 тысяча рублей, винтовка – 90 рублей, противотанковая пушка – 10 800 рублей. Пулемет Максима, но без станка – 1152 рубля.
Сумма приближается к стоимости вооружения стрелкового полка, особенно, если вспомнить, что полки мирного времени обычно не совсем комплектны.
У
В деле Кузьмина есть копия показаний работника военсклада бывшего начальника мастерской «Б» Дробленкова Михаила Константиновича, в которой он касается вредительской деятельности Кузьмина, о которой он имел представление, зная от начальника склада Булгакова. что Кузьмин также является членом заговора. Показания даны им 12 ноября 1937 года. В части документов он назван Дробленовым, и авторам неизвестно, какая версия фамилия правильна.
«Кузьмин на протяжении всей его работы техником-плановиком и начальником цеха мастерской лит. „Б“ умышленно допустил сборку 76 мм выстрелов с малоустойчивыми порохами, подлежащими переделке на складе.
Его же распоряжением при сборке и ремонте 37 мм бронебойных гранат не составил клейм соответственно содержимых взрывчатых веществ.
В июле 1937 года он вредительски установил взрыватели 152 мм гранат на 13 мм длиннее.
Умышлено отправлял выстрелы в негодной укупорке, в результате чего получался перекос
Производственные планы, составленные им, не предусматривают главных технологических процессов
1. Контроль прямизны среза дульца гильзы
2. Контроль клеймения гильзы и укупорки
3. В марте 1936 года при развеске 122 мм зарядов… уменьшал вес»
Про большинство этих вольностей уже говорилось, правда, без указания авторства Кузьмина. Новое – это история с неуказанием вида ВВ в 37 мм бронебойном снаряде.
Следует сказать, что, если речь идет о 37 мм снарядах к танковой пушке Гочкиса и траншейной пушке Розенберга, то они прежде имели разрывной заряд из бездымного пороха, что обуславливало крайне слабое осколочное действие их. Например, известный военный теоретик Свечин, исходя из собственного опыта, оценивал осколочное действие таких снарядов как пренебрежительно малое. [3.] Поэтому замена пороха на более мощное ВВ было нужным делом, но порядок есть порядок – сведения о ВВ положено было иметь на укупорке, самом снаряде, а также в контрольном листке в ключевом гнезде в дне снаряда. То есть опять нарушение правил работы с боеприпасами.
Кроме того, деятельность Кузьмина как техника – плановика, характеризуется так: «Внутри мастерской по цехам никаких планов не было. Техник – плановик Кузьмин, который должен был заниматься планированием работы по цехам, в действительности этой работой не занимался, работа цехов проводилась случайно и самотеком. Кузьмин за болтовней о планах и при поверке т. Стрелковским старался, что планы есть, то есть будут, в общем, занимался очковтирательством» (см. акт проверки, приводимый в деле Массалова).
Далее следует упомянуть о двух описях имущества Кузьмина.
Первая опись. Список изъятого при аресте.
Это удостоверение личности командира РККА, апелляция в окружную партийную комиссию на 6 листах, охотничье ружье 1936 года выпуска с чехлом, 700 гра мм охотничьего пороха и 1000 охотничьих капсюлей.
Вторая опись относится к имуществу его и содержит упоминания о предметах мебели: гардероб, двуспальная кровать, письменный стол, этажерка, сундук, 4 венских стула, кухонный стол, столовый стол, репродуктор, а также предметы обмундирования – брюки галифе, суконная гимнастерка, 2 отреза на шинель и на костюм, сапоги хромовые и ботинки хромовые, 4 пары белья.
На очной ставке с Дробленковым Кузьмин признал, что он участник военно-фашистского заговора и подтвердил вышеприведенные его показания про себя.
8 декабря предстал перед выездной сессией Военной Коллегии Верховного Суда СССР по обвинению в преступлениях согласно статьям 54-1Б, 54-8, 54–11, подтвердил свои показания на предварительном следствии, заявил, что добавить ему нечего.
В личном деле и автобиографии он называется воентехником 1 ранга, а в протоколе ВКВС – техником-интендантом 1 ранга. Причина разночтения неясна.
В предоставленном ему последнем слове просил сохранить жизнь.
Приговорен к ВМН.
Расстрелян в городе Харькове 9 декабря 1937 года.
Источники
1. Следственное дело № 5364 на Кузьмина А.Ф.
2.amp;rid=0amp;S=ded52ce22f61bba7d9ca713c7b8a5b6damp;start=40
3. Свечин А.А. Искусство вождения полка. Т.1 // http://www.grwar.ru/library/Svechin-RegimentArt/SA_09.html
Глава 6. Дела Дробленкова, Массалова, Булгакова и других
Дела их в полном объеме (кроме дела Массалова) отсутствуют. Булгаков был арестован в городе Куйбышеве, поэтому его дело должно храниться там (или в Тамбовской области, поскольку он родом оттуда). Дело Дробленкова выделено в отдельное производство. Оттого эти дела представлены выписками из показаний арестованных касательно их работы на артскладе № 27 и о иных сотрудниках склада.
Первоначально данные о нем имелись только в выписках из дела, попавших в другие следственные дела.
Но потом удалось ознакомиться и с его следственным делом № 45278.
Массалов Аркадий Александрович родился 14 января 1905 года в городе Туле в семье рабочего, проживал до ареста в городе Кременчуге по переулку Воровского 16 (в позднейших бумагах по улице Воровского 16), военный инженер по боеприпасам, работал начальником мастерской литер «Б» военсклада № 27, русский, исключен из ВКП(б) в июне 1937 года за троцкистские высказывания, состав семьи – жена Анна Афанасьевна и дочь Нина 1 год 11 месяцев. Из других показаний известно, что он закончил Артакадемию в городе Москве.