Как защитить диплом от хищников
Шрифт:
Отец ушел в новую семью. Мать, из желания доказать ему и всему миру, кого он потерял, ударилась в карьеру и самосовершенствование. Причем не только духовное, но и физическое. Похудела почти вдвое. Но на этом не остановилась. Пластика лица, тела…
Ей было не до нас с братом. Как и отцу. Поэтому воспитывала нас бабуля. А я… уже подростком поняла, что глупо мечтать о семье. О каком-то эфемерном мужчине, защитнике-добытчике-решателе всех проблем. В этой жизни, если хочешь чего-то добиться, полагаться можно только на себя. Я должна добиваться всего сама. И я добивалась!
Тогда, в лаборатории, мы распрощались с преподавателем, условившись о дате первой консультации. Это было полгода назад, весной. И вот сейчас я расплачивалась за то свое «предложение». Катафалк оказался неумолимым наставником. И его звонок был очередным тому подтверждением.
Пришлось нажать на горевший красным камень переговорного артефакта и произнести:
– Доброе утро, господин Грейт.
– Рад, что вы уже проснулись, - отозвался Катафалк. И его голос был действительно… радостным? Последнее настораживало. Сильнее, чем пришедший с приветом, паяльником и чарострелом грабитель.
– Сможете подойти ко мне сегодня через час в кабинет?
– Простите, но я ещё не закончила пул расчетов, который мы обсуждали на прошлой неделе.
Мой намек был размером с тяжелогруз. Протяжно гудящий такой, с двумя дюжинами беснующихся под капотом элементалей и несущийся по шоссе со скоростью больше ста миль в час. Не разглядеть такой было просто невозможно! Но Катафалк умудрился. Уникальный, фтырх его, человек – мой преподаватель. Причем уникальный во всем. В том числе и в умении бесить.
– Я вас уже начал ждать, - безапелляционно заявил он. – Не опаздывайте. В десять у меня начинается лекция, – и, не слушая мои «я еще…» завершил разговор.
– Бабуля, извини, надо срочно еха… – я осеклась, вспомнив, что ныне я без магоцикла. – Бежать.
И, попрощавшись с ба, поспешила из палаты. Быстро заполнила документы в регистратуре, внесла плату, а затем рванула к остановке. Все же без ма-байка чувствовала себя непривычно.
И скорость не та, и давка, чтобы сесть в маршрутный вагончик такая, словно позади толпы, штурмовавшей двери, какой-то псих-некромант крикнул: «Кто последний – выносит трупы…» Ну и услышавшие разом решили, что никто не хочет быть крайним.
Я, к слову, тоже не хотела. Потому подналегала и… стала слегка картошкой в депрессии, в смысле помятой. А вот выбралась из вагончика на свободу я уже полностью распюреренной, но в мундире. Точнее, в байкерской экипировке: на мне все так же были кожаные штаны, ботинки на высокой шнуровке и кожаная же куртка. Удивительно, что, пока я ехала, одежда осталась целой. Хотя в переполненном вагончике, по ощущениям, трение (и физическое, и словесное) между пассажирами было почище, чем когда я случайно на скорости касалась телом дороги.
Тряхнула волосами, выпрямила спину, подняла гордо голову так, словно выбралась не из котла преисподней, по ошибке именуемого общественным транспортом, а слезла с ма-байка, и бодро зашагала к академии. И там, лихо преодолев лестницу и лабиринты коридоров, подходя к кабинету Катафалка, услышала, раздавшееся из приоткрытой двери:
– Драккарти, свободна!
Дверь распахнулась полностью, и я увидела девушку: перекинутый через плечо спортивный рюкзак, джинсы, толстовка, копна темных волос, открытый озорной взгляд... В одной руке она держала зачетку, во второй, мне показалось, было зажато три зуба. Точнее, клыка.
И когда адептка одной ногой уже была в коридоре, из кабинета раздалось:
– А над тем, чтобы руководить написанием вашей кандидатской, я подумаю...
Я усмехнулась: стало любопытно, как эта Драккарти сумела уговорить Катафалка. Сдается, ее история тоже не совсем простая… Ибо к Ульриху фон Грейту на ржавом рыдване не подкатишь.
Услышав слова преподавателя, адептка широко искренне улыбнулась и поспешила прочь. А я подошла к оставшейся полуоткрытой двери и постучала о косяк, обозначив свое присутствие.
– А, Трис! Заходи, - приглашающе махнул Катафалк, увидев меня на пороге.
А я же чуть повернула голову и увидела, что преподаватель не один. Чуть поодаль от стола Грейта стоял… вампир. Тот самый, с которым мы сегодня ночью так незабываемо (хотя лучше бы невспоминаемо!) прокатились. И темные глаза сына ночи, как только он посмотрел на меня, начала заполнять кромешная тьма.
– Кристоф, разреши тебе официально представить Трис Торвин. Это удивительная адептка. Лучше всего она решает задачи невыполнимые. Если кто и мог взломать МОЕ заклинание, которое ты использовал, то это, скорее всего, она.
– Ты прав, Ульрих, - не сводя с меня тяжелого взгляда, отозвался вампир.
– Это она.
Я сглотнула, понимая: мне в жизни не найти оптового покупателя на тот вагон дров, который я наломала этой ночью… Ну ты и умудрилась влипнуть, Трис Торвин!
Шумно выдохнула и, тоже продолжая смотреть на ночного незнакомца и только на него, сделала медленный шаг назад.
Все же попадать в неприятности – это дар. Хотя я с удовольствием взяла бы деньгами. А раз их не предвидится – чего попусту ждать? Нужно бежать!
– Даже не думай, – словно прочитав мои мысли, произнес вампир.
ГЛАВА 2
А я и не собиралась думать. Только действовать. Причем исключительно нецензурно.
В смысле показать тылы противнику и дать деру. Но, увы, в мои планы вмешалась цензура в лице Катафалка.
– Адептка Торвин! – рявкнул преподаватель, словно мы были на плацу, а я являлась рядовым, который решил умереть, чтобы откосить от приказа. Вот только для Катафалка даже смерть не являлась веской причиной для того, чтобы менять планы.
– Замерла! Испугалась!