Как Зюганов не стал президентом
Шрифт:
Оно конечно, не так-то просто разглядеть из Франции (где тогда жили Синявские) и из США, что происходит в России. Но в то же время и не настолько сложно: слушателям-студентам, может быть, здешняя ситуация действительно непонятна, но профессор, человек русский, мог бы понять, что к чему. Как говорится, не бином Ньютона. А между тем… «Во Франции… — говорил Синявский, — не будет трагедией, если Ширака не переизберут на второй срок. Точно так же не будет трагедии в Америке, если не выберут Клинтона. А почему в России обязательно трагедия?.. Если не Ельцин, то трагедия».
Что же сравнивать тогдашнюю Россию с Францией и с Америкой? Нет, все-таки быстро улетучивается у человека представление о здешней жизни, как только он покидает
Забавно, что интервью это было опубликовано… в газете «Правда». Казалось бы, что общего между литератором, ставшим в свое время одной из самых известных жертв брежневского коммунистического режима, и главным рупором коммунистической пропаганды?
Десять лет спустя с позицией неприятия «меньшего зла» я столкнулся — тоже забавный случай — в электронной переписке с одним из ведущих радио «Свобода» священником Яковом Кротовым.
«Нет, извините, — писал мне отец Яков, — я не приемлю концепции «меньшего зла». Мне со злом не по пути, даже с маленьким. Тем более, что оценка Ельцина как «меньшего зла» достаточно субъективна. Для родственников чеченца, которого убили в 1996-м, самое большое зло — Ельцин. И, во всяком случае, делать меньшее зло символом борьбы с большим — странно. Все равно что вместо Рождества Христова праздновать день рождения Ленина под лозунгом «Ну Ленин же — не Гитлер».
Хорошо, конечно, этак встать в позу «чистого философа»: признаю только добро без малейшей примеси зла! Но в реальной жизни, что делать, добро и зло в чистом виде встречаются редко. Да, считай, и вовсе не встречаются. Наверное, есть один-единственный способ обрести такую чистоту — уйти от мира. Даже не в храм, даже не в монастырь (там тоже зла хватает и хватает компромиссов с ним) — в иноческую келью. Если выдержишь испытание безгрешной и бескомпромиссной жизнью отшельника, — тебя со временем могут посчитать святым. Но реальный мир вряд ли станет от этого намного лучше…
Что же касается критических моментов в истории страны — каковым, без сомнения, был 1996 год, — искать в такие моменты среди борющихся за власть политиков носителей чистого добра — это значит уж точно отдать страну во власть беспросветного зла.
Если президентские выборы состоятся, то они обязательно пройдут в два тура, заявил директор ВЦИОМа Юрий Левада.
По словам Левады, на сегодня «бесспорный фаворит» в президентской гонке — Геннадий Зюганов. За него, по данным на 26 января, высказались 11,3 процента опрошенных. Явлинский получил 7,7 процента голосов, Жириновский — 7,1, Лебедь — 5,5, Ельцин — 5,4, Черномырдин — 4,2, Святослав Федоров — 3,6.
Если же исчислять проценты от тех, кто решил участвовать в выборах, Зюганов, по словам Левады, может получить 20 процентов голосов, Явлинский — 13, Ельцин — 8, Черномырдин — 7.
В планы Ельцина, естественно, не входило утрачивать поддержку демократов, а вместе с ней и образ демократического правителя. 2 февраля, отвечая на демарш Гайдара — его антиельцинские заявления, выход из Президентского совета, — он направил ему письмо, в котором мягко упрекал его в излишне эмоциональной оценке событий.
«Егор Тимурович! — говорилось в письме. — Судьба свела нас в один из самых ответственных и опасных для страны моментов. В немалой степени благодаря Вашему мужеству удалось начать настоящую экономическую реформу, политические преобразования. Что бы ни говорили сейчас, остаюсь верен этому курсу.
Знаю, что Вы активно заняты политикой не ради корысти. Очень надеюсь, что при решении исключительно сложных политических проблем нынешнего года Вы, как и прежде, во главу угла будете ставить не эмоции, а интересы России, что в самые критические моменты Вы проявите ясное стратегическое видение».
В ответном письме Гайдар заверил Ельцина, что всегда помнит о том мужестве, с которым он, президент, в 1991 году взял на себя ответственность за начало «жизненно необходимых для страны», хотя и «политически столь опасных реформ». Однако сегодня, писал Гайдар, ему тяжело видеть, как люди, которым президент доверяет, компрометируют его «своими лживыми донесениями и беспомощными действиями, как это было, например, при разрешении кризиса с заложниками в Первомайском». По словам Гайдара, главный приоритет во всем, что он сам делает и будет делать в ближайшие месяцы, — «не допустить прихода к власти коммунистов, нового кровавого эксперимента», способного перечеркнуть многое из того, за что они вместе боролись; именно это, а не эмоции, будет определять его, Гайдара, позицию. Гайдар вновь вполне определенно подтверждал, что выдвижение кандидатуры действующего президента на предстоящих выборах «как центра противостояния коммунистам» не кажется ему правильным решением.
11 февраля на партконференции Московской организации ДВР Гайдар предложил выдвинуть в связке двух кандидатов — на пост президента и премьер-министра. На первую должность предлагался нижегородский губернатор Борис Немцов, на вторую — Григорий Явлинский. Такой вот тандем. Правда, к тому времени сам Немцов уже заявил, что не намерен посягать на президентство. По его словам — он сказал это где-то в конце января, — выдвигать новых кандидатов за несколько месяцев до выборов бессмысленно: демократы должны договориться о поддержке кого-либо из уже существующих претендентов, отбросив личные симпатии и антипатии. Тем не менее надежда уломать нижегородского губернатора вроде бы еще оставалась.
Явлинский же, верный своему неизменному стремлению всегда быть первым, отказался поддерживать Немцова.
13 февраля Гайдар на пресс-конференции вновь выступил с предостережением против ельцинского выдвижения на второй президентский срок:
— Если Ельцин не участвует, предстоящие выборы — это голосование против коммунистов, если Ельцин участвует, — это голосование против Ельцина. И исход его, к сожалению, для меня достаточно очевиден… Вот я всячески хотел бы донести мысль до общества, до окружения президента, до самого президента о том, что ответственное решение для него — это не баллотироваться и что слухи о том, что нет других вариантов, способных привести к победе на выборах, не соответствуют действительности. Такие варианты есть. И у кандидатуры Черномырдина, да и того же самого Бориса Немцова, на мой взгляд (и это можно посчитать социологически), существенно больше шансов на выигрыш сегодня, чем у Бориса Николаевича Ельцина. Да, я прекрасно понимаю, что и Черномырдин, и Немцов — это люди, встроенные в вертикаль исполнительной власти, что для них дать согласие баллотироваться в президенты при баллотирующемся президенте — крайне сложно, но мне хотелось бы, чтобы мы понимали — и окружение Бориса Николаевича понимало, и он сам понимал, — что такие возможности, такие варианты существуют. И до 15 февраля, пока окончательное решение не принято, очень важно, чтобы мы сохраняли возможность такой свободы маневра. К сожалению, это факт: если через два дня Борис Николаевич Ельцин примет решение о своем участии в выборах, это, на мой взгляд, почти предопределяет победу Зюганова во втором туре.
Кстати, довольно интересную характеристику как возможному кандидату в президенты Гайдар дал Немцову:
— Немцов в этом смысле почти уникален — он достаточно широко известен и ни в чем не виноват перед российскими избирателями. Вот сочетание этих двух качеств — политик, имеющий практический опыт, широко известен и ни в чем не виноват, — оно почти уникально, другого такого политика нет.
Был ли Ельцин когда-либо демократом?
Гайдара попросили разъяснить поконкретнее, какие он видит различия между Ельциным 1991 года, когда он стал президентом, и им же сегодняшним.