Как...

— Давай, поиграем во что-нибудь, — сказала Анне, и Кадри сказала в ответ:

— Ну, давай.

— Во что бы нам поиграть? — спросила Анне, и Кадри на

— Можно поиграть в дом, — сказала Анне. Но Кадри заявила, что эти игры в домашние дела ей уже надоели.

— Ну, этот дом будет не то чтобы совсем дом, а просто такой домишко, где на окнах висят рваные занавески, — сказала Анне.

— Совсем-совсем старые и рваные! — спросила Кадри.

— Да, и окна выбиты, и ветер колышет эти занавески, как флаги, — сказала Анне.

— А двери тоже поломанные и дырявые!

— Да, и двери дырявые и висят так косо.

— И крыльцо тоже развалилось, и на него страшно ступить!

— Немножко страшно, вдруг нога провалится.

— И труба тоже старая, такая, что порой по крыше катятся кирпичные черепки и собака не сможет спокойно полежать на завалинке!

— Да, и сама крыша такая дырявая, что дождь протекает насквозь, и в комнате надо ставить на пол тазы.

— А печка так развалилась, что если затопить — дымит ужасно!

— Да, но это ничего, ведь окна выбиты, и весь дым выйдет на улицу.

— И двери тоже все время открыты.

— Двери до того уж развалились, что вовсе не закрываются.

— А когда очень сильный дождь, тогда и от тазов мало толку, все насквозь протекает, и все вещи мокрые.

— Да, все книги мокрые, и одеяло мокрое, так что и спать негде.

— Такое мокрое, что его надо выносить во двор и несколько дней сушить на веревке!

— Да, а потом снова начнется дождик, и одеяло так никогда и не просохнет.

— И всегда одеяло насквозь мокрое-премокрое и так и висит на веревке.

— И собака на дворе такая мокрая, что хоть вешай ее на веревку, если бы солнце светило!

— Да, и лошадь мокрая, и с нее капает, как с одеяла и собаки.

— А лошадь такая старая и усталая, что стоит на одном месте и только ушами шевелит.

— Да, и она такая старая, что скоро умрет.

Они снова немножко помолчали, подумали о старой лошади.

— Эта лошадь стоит под старой яблоней и не хочет уходить! — спросила Анне.

— Да, и яблони такие дряхлые, что на них не растет ни единого яблочка, а потом яблони спилят и сожгут, — ответила Кадри.

— И когда их будут жечь, печка с грохотом развалится, — решила Анне.

— И огонь попадет в трубу, и крыша загорится, — сказала Кадри.

— Тогда надо поскорей разобрать крышу.

— И стены обвалятся, и ничего-ничего не останется.

— От целого дома ничегошеньки не останется.

— А лошадь к тому времени умрет!

— Наверно. А собака еще будет и уже не станет бояться спать на завалинке.

— Потому что крыши-то ведь нет.

— И ничего нет.

— Раз так, то что же получается из нашей игры! — спросила Анне, и Кадри ответила, что можно придумать другой дом.

— Где все было бы целое и чистое, — предложила Кадри.

— Ну, тогда давай строить такой новый дом, — сказала Анне.

Они начали строить дом из стульев, и из лошади-качалки, и из коробок и при этом пели такую песенку:

Им пришлось очень торопиться со строительством нового дома, потому что мама Анне обещала через два часа зайти за ней, а им хотелось немножко пожить в своем новом доме.

Впереди снова был длинный день. Утром Кадри сказали, что попозже она пойдет с Анне гулять. Но именно в этот день Анне со своей мамой поехала в деревню навестить больную бабушку, а тут еще и дождь пошел. И Кадри пришлось весь день сидеть дома одной, а оставаться одна она не любила.

Кадри немного поиграла в своей комнате и просмотрела три книжки, но на часах еще даже двенадцати не было. Двенадцать бывает, когда обе стрелки сходятся наверху. Сейчас мог быть какой угодно час, но только не двенадцать.

В двенадцать с работы позвонит мама и спросит, как идут дела. Кадри ответит, что Анне нет дома и что идет дождь. Тогда мама скажет, чтобы Кадри была хорошей девочкой и поиграла одна. Но ведь она уже играла.

«Я уже наигралась», — скажет Кадри в телефонную трубку, и тогда мама посоветует ей чем-нибудь заняться.

Рассчитывать на такой звонок нельзя. Придется все-таки самой что-то придумать, который бы час ни был.

— Я немного погуляю, — сказала сама себе Кадри.

— Я буду делать маленькие-маленькие шаги, тогда на гулянье пойдет больше времени.

Она медленно, маленькими шажками, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Дверь сделала «пи-и-у».

Кадри засеменила к ванной, половицы скрипели. Лампу она не стала зажигать, потому что в газовой колонке горел фитиль и давал немного света. В ванной комнате было тепло и чуточку страшно, в углу что-то гудело. Это шумела водопроводная труба, а шума воды она давно уже не боялась. Когда была маленькой, тогда, правда, боялась.

Переминаясь с ноги на ногу. Кадри постояла перед ванной, а затем быстро вышла. Теперь она отправилась на кухню, и кухонная дверь тоже сделала: «пи-и-у».