Калевала

Автор неизвестен

Emo kutsui Kullervoksi. Untama sotijaloksi. (Руна 31-я)

Перевод Бельского как будто точен, но у читателя не создается того впечатления, какое он получает от оригинала:

Называет мать: Куллерво, А Унтамо прозвал: Воин.

Ослабленное впечатление получается оттого, что переводчик поставил но только слово «прозвал», но и двоеточие перед «воином», между тем Унтамо никак не прозвал ребенка, наоборот, он оставил его без имени, потому что ребенок рабыни был для него только новым солдатом. В двух последующих изданиях это место окончательно потеряло свой социальный смысл, — слово «воин» в них уже пишется с большой буквы и как бы становится имененем собственным:

А Унтамо прозвал: Воин.

Неверное понимание этого места ведет Бельского к другой ошибке. Вся трагедия Куллерво в том, что он вырастает у Унтамо в рабстве. Когда Унтамо, боясь вырастить будущего мстителя, делает несколько попыток погубить Куллерво и они не удаются, он решает воспитывать дитя, как своего раба, Бельский совсем не упоминает о рабе и переводит, искажая смысл оригинала:

Он воспитывать решился, Как свое дитя, Куллерво.

В оригинале сказано сильно и ясно:

Kasvatella Kullervoinen Orja Poikana omana.

Казалось бы, мелочи, но мелочи, изменяющие социальный смысл оригинала и ослабляющие художественный образ мстителя Куллерво.

В руне 2-й есть строфа, состоящая из четырех двустиший (стихи 301–308). Л. П. Бельский, переводя эту строфу, пропустил в ней один стих:

Pane nyt turve ttrnkemahan.

Редактор издания «Academia», а за ним и составитель петрозаводского издания пропускают в этой строфе уже целых два стиха:

Pane nyt turve tunkemahan, maa vakeva vaantamahan!

Речь идет при этом не о каких-нибудь «повторных» или «несущественных» стихах (хотя, на наш взгляд, в «Калевале» вообще нет ни одного несущественного стиха), — речь идет об очень важном месте. Вяйнямёйнен взывает к «старице земли», «матери полей», прося ее дать плодородие

почве, которую он только что засеял зерном. Но плодородие земли он представляет себе в действии, в признаках: в туке, в дерне, в «переворачивании зарубки» на земле. Но как раз в этих вещах — туке, дерне, переворачивании земли под вырубленными деревьями — и раскрывается конкретная особенность подсечного земледелия. Убирая эту строку, переводчик уничтожил живые, реальные образы поэмы и оставил лишь молитву к мифическим божествам.

В руне 49-й Вяйнямёйнен решает выведать, куда злая Лоухи запрятала украденное ею солнце и месяц. Для этого он гадает, согласно древнему обычаю, на лучинах. Но Л. П. Бельский переводит это место непонятно для наших дней, заставляя Вяйнямёйнена вместо гадания «кидать жребий», «вертеть жеребья»:

Надо, видно, кинуть жребий… Жеребья вертеть он начал… Молви правду, жребий божий..

Нельзя архаизировать слово «жребий», которое для современного читателя имеет определенный и только единственный смысл.

Еще два примера из 2-й руны. В стихах 157 и 158 Л. П. Бельский допустил две неправильности. В оригинале сказано «между глаз косая сажень», а Бельский перевел «каждый глаз длиною в сажень». Дальше в оригинале речь идет о штанах, которые внизу, у пят, шириной в сажень, повыше, на коленях, шириной в полторы сажени, а еще выше, на бедрах, в две сажени. Между тем Л. П. Бельский перевел слово «штаны» словом «шаровары», перенеся чисто локальное понятие, возникшее в Азербайджане в IX веке от названия горы Саровиль (в районе этой горы жили крестьяне, носившие широкие штаны; отсюда Саровиль — шаровары), к древним финнам, никогда шаровар не носившим. Не говоря уже о произвольности такого перенесения, оно само по себе разрушает создаваемый в оригинале образ: шаровары, как юбка, расширяются книзу, тогда как в оригинале говорится именно о штанах, узких книзу и расширяющихся кверху.

Пропала в переводе Л. П. Бельского и чудесная игра слов с «Куманичкой» (руна 11-я, стихи 261–272).

Лемминкяйнен, веселый искатель приключений, везет домой похищенную им девушку Кюлликки. Девушка боится, что ее похититель — бедняк, не имеющий даже коровы. Лемминкяйнен, посмеиваясь, утешает ее тем, что у него очень много коров:

На болоте Куманичка, На пригорке Земляничка, В-третьих, Клюква на полянке,—

которые очень удобны тем, что «хороши они без корму и красивы без надзора; их не связывают на ночь, не развязывают утром, не кладут пред ними корму, им не сыплют утром соли». Игра слов тут заключается в сходстве названий ягод с обычными в «Калевале» кличками коров (Muuriki — Muurikki), — поэтому названия ягод в этом месте оригинала напечатаны с большой буквы. Но в переводе Бельского исчезли большие буквы, исчезли ласкательные окончания (как и в двух последующих изданиях), и игра слов, тонкий юмор этого места пропали для читателя.

Возможно, в переводе есть и другие неточности, но это не умаляет огромного значения труда Л. П. Бельского.

Мощные образы людей, навсегда вам запоминающиеся, грандиозные картины природы, точное описание процессов труда, одежды, крестьянского быта — все это воплощено в рунах «Калевалы» в высокую поэзию.

Мариэтта Шагинян

Руна первая

Вступление (1–102). — Дева воздуха опускается в море, где, забеременев от ветра и воды, становится матерью воды (103–176). — Утка свивает гнездо на колене матери воды и кладет там яйца, (177–212). — Яйца выкатываются из гнезда, разбиваются на кусочки и, кусочки превращаются в землю, небо, солнце, луну и тучи (213–244). — Мать воды сотворяет мысы, заливы, берега, глубины и отмели в море (245–280). — Вяйнямёйнен рождается от матери воды и долго носится по волнам, пока, наконец, не достигает суши (281–344)

Мне пришло одно желанье, Я одну задумал думу, — Быть готовым к песнопенью И начать скорее слово, ⁵Чтоб пропеть мне предков песню, Рода нашего напевы. На устах слова уж тают, Разливаются речами, На язык они стремятся, ¹⁰Раскрывают мои зубы. Золотой мой друг и братец, Дорогой товарищ детства! Мы споем с тобою вместе, Мы с тобой промолвим слово. ¹⁵Наконец мы увидались, С двух сторон теперь сошлися! Редко мы бываем вместе, Редко ходим мы друг к другу На пространстве этом бедном, ²⁰В крае севера убогом. Так давай свои мне руки, Пальцы наши вместе сложим, Песни славные споем мы, Начиная с самых лучших; ²⁵Пусть друзья услышат пенье, Пусть приветливо внимают Меж растущей молодежью, В подрастающем народе. Я собрал все эти речи, ³⁰Эти песни, что держали И на чреслах Вяйнямёйнен [13] , И в горниле Ильмаринен [14] , На секире Каукомъели [15] , И на стрелах Ёукахайнен [16] , — ³⁵В дальних северных полянах, На просторах Калевалы [17] . Их певал отец мой прежде, Топорище вырезая; Мать меня им научила, ⁴⁰За своею прялкой сидя; На полу тогда ребенком У колен их я вертелся; Был я крошкой и питался Молоком еще, малютка, ⁴⁵Пели мне они о Сампо [18] И о чарах хитрой Лоухи [19] , И старело Сампо в песнях, И от чар погибла Лоухи, С песней Випунен [20] скончался, ⁵⁰В битве умер Лемминкяйнен [21] . Слов других храню немало И познаний, мне известных: Я нарвал их на тропинке, Их на вереске сломал я, ⁵⁵Их с кусточков отломил я, Их набрал себе на ветках, Их собрал себе я в травах, Их я поднял на дороге, Пастухом бродя по тропкам, ⁶⁰И на пастбищах мальчишкой, Где луга богаты медом, Где поляны золотые, Вслед за Мурикки [22]– коровой И за пестрой идя Киммо [23] . ⁶⁵Насказал мороз мне песен, И нанес мне песен дождик, Мне навеял песен ветер, Принесли морские волны, Мне слова сложили птицы, ⁷⁰Речи дали мне деревья. Я в один клубок смотал их, Их в одну связал я связку, Положил клубок на санки, Положил на сани связку ⁷⁵И к избе привез на санках, На санях привез к овину И в амбаре под стропила В медном ларчике их спрятал. Долго песни на морозе, ⁸⁰Долго скрытые лежали. Не убрать ли их с мороза? Песен с холода не взять ли? Не внести ль ларец в жилище, На скамью сундук поставить, ⁸⁵Под прекрасные стропила, Под хорошей этой кровлей; Не открыть ли ларчик песен, Сундучок, словами полный, За конец клубок не взять ли ⁹⁰И моток не распустить ли? Песню славную спою я, Зазвучит она приятно, Если пива поднесут мне И дадут ржаного хлеба. ⁹⁵Если ж мне не будет пива, Не предложат молодого, Стану петь и всухомятку Иль спою с одной водою, Чтобы вечер был веселым, ¹⁰⁰Чтобы день наш был украшен И чтоб утренним весельем Завтра день у нас начался.

13

Вяйнямёйнен, Вяйне — главный герой рун «Калевали» (руны 1, 2 и дp.).

14

Ильмаринен, Ильма — чудесный кузнец (руны 1, 7 и др.).

15

Каукомъели, Кауко, Кауколайнен — иные имена Лемминкяйнена (руны 1, 11, 12 и др.).

16

Ёукахайнен — соперник Вяйнямёйнена в пении (руны 1, 3, 6).

17

Калевала — страна Калевы (руны 1, 3 и др.).

18

Сампо — чудесная мельница (руны 1, 7 и др.).

19

Лоухи — хозяйка Похъёлы (руны 1, 7 и др.).

20

Випунен — великан, лучший знаток заклинаний (руны 1, 17).

21

Лемминкяйнен — один из основных героев «Калевалы» (руны 1,11, 12 и др.).

22

Мурикки — кличка коровы (руна 1).

23

Киммо — кличка коровы (руна 1).

* * *

Я, бывало, слышал речи, Слышал, как слагались песни. ¹⁰⁵По одной идут к нам ночи, Дни

идут поодиночке — Был один и Вяйнямёйнен, Вековечный песнопевец Девой выношен прекрасной, ¹¹⁰Он от Ильматар [24] родился. Дочь воздушного пространства, Стройное дитя творенья, Долго девой оставалась, Долгий век жила в девицах ¹¹⁵Средь воздушного простора, В растянувшихся равнинах. Так жила — и заскучала, Странной жизнь такая стала: Постоянно жить одною ¹²⁰И девицей оставаться В той большой стране воздушной, Средь пустынного пространства. И спустилась вниз девица, В волны вод она склонилась, ¹²⁵На хребет прозрачный моря, На равнины вод открытых; Начал дуть свирепый ветер, Поднялась с востока буря, Замутилось море пеной, ¹³⁰Поднялись высоко волны. Ветром деву закачало, Било волнами девицу, Закачало в синем море, На волнах с вершиной белой. ¹³⁵Ветер плод надул девице, Полноту дало ей море. И носила плод тяжелый, Полноту свою со скорбью Лет семьсот в себе девица, ¹⁴⁰Девять жизней человека — А родов не наступало, Не зачатый — не рождался. Мать воды, она металась То к востоку, то на запад, ¹⁴⁵То на юг, а то на север И ко всем небесным странам, Тяжко мучимая болью, Полнотой в тяжелом чреве — А родов не наступало. ¹⁵⁰Не зачатый — не рождался. Тихо стала дева плакать, Говорить слова такие: «Горе мне, судьбой гонимой, Мне, скиталице, бедняжке! ¹⁵⁵Разве многого достигла, Что из воздуха я вышла, Что меня гоняет буря, Что волна меня качает На морской воде обширной, ¹⁶⁰На равнинах вод открытых. Лучше б в небе на просторе Дочкой воздуха осталась, Чем в пространствах этих чуждых Стала матерью воды я: ¹⁶⁵Здесь лишь холод да мученья, Тяжело мне оставаться, Жить, томясь, в холодных водах, По волнам блуждать бессменно. О ты, Укко [25] , бог верховный! ¹⁷⁰Ты, всего носитель неба! Ты сойди на волны моря, Поспеши скорей на помощь! Ты избавь от болей деву И жену от муки чрева! ¹⁷⁵Поспеши, не медли боле, Я в нужде к тебе взываю!» Мало времени проходит, Протекло едва мгновенье — Вот летит красотка-утка, ¹⁸⁰Воздух крыльями колышет, Для гнезда местечка ищет, Ищет места для жилища. Мчится к западу, к востоку, Мчится к югу и на север, ¹⁸⁵Но найти не может места, Ни малейшего местечка, Где бы свить гнездо сумела И жилище приготовить. Полетала, осмотрелась, ¹⁹⁰Призадумалась, сказала: «Коль совью гнездо на ветре, На волне жилье поставлю, Мне гнездо развеет ветер, Унесут жилище волны». ¹⁹⁵Мать воды то слово слышит, Ильматар, творенья дева, Подняла из волн колено, Подняла плечо из моря, Чтоб гнездо слепила утка, ²⁰⁰Приготовила жилище. Утка, та красотка-птица, Полетала, осмотрелась, Увидала в синих волнах Матери воды колено. ²⁰⁵Приняла его за кочку И сочла за дерн зеленый. Полетала, осмотрелась, На колено опустилась И гнездо себе готовит, ²¹⁰Золотые сносит яйца: Шесть яичек золотые, А седьмое — из железа. Вот наседкой села утка, Греет круглое колено. 215 День сидит, сидит другой день, Вот уж третий день проходит — Ильматар, творенья дева, Мать воды, вдруг ощутила Сильный жар в своем колене: ²²⁰Кожа так на нем нагрелась, Словно в пламени колено И все жилы растопились. Сильно двинула колено, Члены сильно сотрясает — ²²⁵Покатились яйца в воду, В волны вод они упали, На куски разбились в море И обломками распались. Не погибли яйца в тине ²³⁰И куски во влаге моря, Но чудесно изменились И подверглись превращенью: Из яйца, из нижней части, Вышла мать — земля сырая; ²³⁵Из яйца, из верхней части, Встал высокий свод небесный, Из желтка, из верхней части, Солнце светлое явилось; Из белка, из верхней части, ²⁴⁰Ясный месяц появился; Из яйца, из пестрой части, Звезды сделались на небе; Из яйца, из темной части, Тучи в воздухе явились. ²⁴⁵И вперед уходит время, Год вперед бежит за годом, При сиянье юном солнца, В блеске месяца младого. Мать воды плывет по морю, ²⁵⁰Мать воды, творенья дева, По водам, дремотой полным, По водам морским туманным; И под ней простерлись воды, А над ней сияет небо. ²⁵⁵Наконец, в году девятом, На десятое уж лето, Подняла главу из моря И чело из вод обширных, Начала творить творенья, ²⁶⁰Создавать созданья стала На хребте прозрачном моря, На равнинах вод открытых. Только руку простирала — Мыс за мысом воздвигался; ²⁶⁵Где ногою становилась — Вырывала рыбам ямы; Где ногою дна касалась — Вглубь глубины уходили. Где земли касалась боком — ²⁷⁰Ровный берег появлялся; Где земли ногой касалась — Там лососьи тони стали; И куда главой склонялась — Бухты малые возникли. ²⁷⁵Отплыла от суши дальше, На волнах остановилась — Созидала скалы в море И подводные утесы, Где суда, наткнувшись, сядут, ²⁸⁰Моряки найдут погибель. Вот уж созданы утесы, Скалы в море основались, Уж столбы ветров воздвиглись, Создались земные страны, ²⁸⁵Камни ярко запестрели, Встали в трещинах утесы, Только вещий песнопевец Вяйнямёйнен не рождался. Старый, верный Вяйнямёйнен ²⁹⁰В чреве матери блуждает, Тридцать лет он там проводит, Зим проводит ровно столько ж На водах, дремотой полных, На волнах морских туманных. ²⁹⁵Он подумал, поразмыслил: Как же быть и что же делать На пространстве этом темном, В неудобном, темном месте, Где свет солнца не сияет, ³⁰⁰Блеска месяца не видно. Он сказал слова такие И такие молвил речи: «Месяц, солнце золотое И Медведица на небе! ³⁰⁵Дайте выход поскорее Из неведомой мне двери, Из затворов непривычных Очень тесного жилища! Дайте вы свободу мужу, ³¹⁰Вы дитяти дайте волю, Чтобы видеть месяц светлый, Чтоб на солнце любоваться, На Медведицу дивиться, Поглядеть на звезды неба!» ³¹⁵Но не дал свободы месяц, И не выпустило солнце. Стало жить ему там тяжко, Стала жизнь ему постыла: Тронул крепости ворота, ³²⁰Сдвинул пальцем безымянным, Костяной замок открыл он Малым пальцем левой ножки; На руках ползет с порога, На коленях через сени. ³²⁵В море синее упал он, Ухватил руками волны. Отдан муж на милость моря, Богатырь средь волн остался. Пролежал пять лет он в море, ³³⁰В нем пять лет и шесть качался, И еще семь лет и восемь. Наконец плывет на сушу, На неведомую отмель, На безлесный берег выплыл. ³³⁵Приподнялся на колени, Опирается руками. Встал, чтоб видеть светлый месяц, Чтоб на солнце любоваться, На Медведицу дивиться, ³⁴⁰Поглядеть на звезды неба. Так родился Вяйнямёйнен, Племени певцов удалых Знаменитый прародитель, Девой Ильматар рожденный.

24

Ильматар — дочь воздуха, мать Вяйнямёйнена (руны 1, 47).

25

Укко — бог неба, грома и молнии (руны 1, 2 и др.).