Калгари 88. Том 3
Шрифт:
Тут уже сам Соколовский налил себе коньяк, да и Каганцеву тоже. Кто бы знал, что такие тайны мадридского двора вокруг!
— Давай дальше! — попросил заинтригованный Соколовский, перейдя на «ты», как это частенько бывало вечерами в ресторанных посиделках.
— На чемпионате присутствует товарищ Ельцин. Но даже не в этом дело. Понимаешь… — замялся Каганцев, как будто не зная, какие подобрать слова, потом, побарабанив пальцами по столу, продолжил:
— Когда люди в спорте достигают определённой вершины, они уже не совсем принадлежат себе. Они принадлежат государству. Потому что государство растило и воспитывало их с пелёнок, вкладываясь в то, чтобы у ребёнка появился такой результат. И это надо чётко понимать. Марина, да и Людмила тоже, дошли до такого уровня мастерства, когда их присутствие в одном клубе будет мешать общему делу. Государственному делу. Понимаешь, Владимир Степанович? Марину и Люду будет трудно поднимать выше, ведь тогда они должны будут конкурировать на внутреннем уровне клуба. Но, разведя их по разным городам, федерация получит двух сильных фигуристок, которые будут конкурировать друг с другом не как скорпионы в банке, а как две свободные тигрицы в джунглях. Очевидно, что первенство области они пройдут. Если надо, федерация опять изменит правила отбора, и получат путёвку дальше, на первенство СССР среди юниоров. Или спартакиаду школьников, что более вероятно. И тот, и этот старт принесут им звания кандидатов в мастера спорта, и на следующий сезон они смогут участвовать во взрослом чемпионате СССР. При этом Марина будет представлять Москву, а Люда — Екатинск.
— Но… Почему именно Марина? — уже изрядно успокоенный, спросил Соколовский. — Люда вроде бы тоже катается прекрасно.
— Технически Люда выступила лучше Марины… — помедлил Каганцев. — Но судьи всё равно поставили вашу дочь выше. Потому что у неё программы более идеологически выдержаны. Не забывайте — рядом с вами сидел товарищ Ельцин.
— И Марина об этом знает? — недовольно спросил Соколовский, сразу догадавшийся о недовольстве Марины и её последних намёках, что это благодаря его связям она получила золотую медаль.
— Если не знает, то наверняка догадывается, — пожал плечами Каганцев. — Она же профессионалка и видела, что соперница выступила с тройными прыжками и лучше её. Я думаю, она считает свою медаль нечестной. Но такова жизнь… Это спорт, и уже никуда не деться. После этого всего и начался, собственно говоря, весь сыр-бор. Закатил скандал Ельцин, видевший прокат Люды, потом пересмотрели правила, чтобы отправить её на чемпионат области. Ту же решили Марину отправить в ЦСКА к Станиславу Алексеевичу Жуку.
— Марина сейчас думает, что это я устроил ей золотую медаль! — с отчаянием сказал Соколовский. — Очень обидно, учитывая, если я этого не делал и даже не помышлял.
— А ты не переживай, Владимир Степанович… — ободряюще сказал Каганцев, снова наливая коньяк. — Марина и Люда — взрослые девочки, разберутся сами. А мы поможем, если что-то пойдёт не так.
— Но этот Жук… — неуверенно сказал Соколовский, покрутил рюмку в руке и поставил на стол. — О нём, кажется, идут плохие слухи на уровне сарафанного радио. — Тоже не всё гладко… Девочка одна, в другом городе…
— Владимир Степанович, ну что ты как маленький! — рассмеялся Каганцев. — Нешто у нас верных людей в Москве или в ЦСКА или даже в армии нет??? Окстись! Тут радоваться надо, что Марина будет жить и тренироваться в Москве, столице нашей великой Родины, культурной столицей мира… Москва — это же не только спорт. Это библиотеки, театры, музеи. Перед ней открывается великолепная, насыщенная жизнь. Скажу тебе более. По секрету, так сказать. Это Жук сказал мне лично. Ему партия дала задание подготовить фигуристку к зимней олимпиаде в Калгари в 1988 году. Способную взять золотую медаль. И это будет Марина. Тебе понятны все расклады?
Соколовский, ошарашенный от открывающихся перед его дочерью перспектив, лишь согласно кивнул головой и тычком выпил крепкий напиток. Да… Теперь у него появилась новая цель — обеспечить Марине как можно более комфортное существование в Москве, если, конечно, она туда поедет и все слова Каганцева не блеф чистой воды…
Приехав домой, Соколовский хотел зайти в комнату Марины, поговорить с дочерью, но она уже спала. Впрочем, о чём ему хотелось поговорить? Разве что сказать, что она ни в чём нуждаться не будет, даже в Москве…
А Марине было не до страданий и мыслей отца. Она думала, как завтра скрутить тройной тулуп. В голове роились мысли, планы, но в большинстве неясные, сплетающиеся в кашу. С тем и уснула.
… Арина, когда шла с больницы на тренировку, думала почти о том же… Сегодня предстоял цельный прокат произвольной программы с тройными лутцами. В чём-то она проще. На стартовый каскад можно заходить вообще без шагов, с разбегом через весь каток. На одиночный лутц сделать минимальные два шага. Остальное можно прокатать в обычном темпе или даже чуть придержать себя. Это выглядело полегче. Потяжелее то, что произвольная программа на полторы минуты дольше и элементов в ней больше. Поэтому затраты энергии на грани возможностей тела в нынешней кондиции. После каждого проката произвольной она едва доползала до калитки. И прогресса в этом пока не наблюдалось.
Соколовская сегодня пошла в школу, и Арина тренировалась в зале ОФП без неё. Зашла, поздоровалась с мастерами, положила рюкзак с коньками на пол и, сняв олимпийку, пошла на свободный тренажёр — на беговую дорожку, после него пересела на велотренажёр. Потом понемногу перебрала стандартный набор — пресс-машина, торс-машина, гравитрон.
Занимаясь на тренажёрах, заметила, что парни с интересом посматривают на неё. А точнее, на её майку. И тут же застенчиво отводят взгляд. Арина тут же покраснела. Грудь немного, но подросла за последние три недели. И сейчас отчётливо проступала из-под футболки, особенно когда ткань натягивалась при движениях. Единственная девушка в группе притягивала любопытные взгляды парней, и что с этим делать, совершенно неясно. Впрочем, Арина поняла, что лучше не обращать внимания, а заниматься своим делом.
На минутку заглянул Левковцев, занятый на катке с детьми, одобрительно кивнул головой, увидев Арину, потом сказал, что сегодня у парней по плану хореография, и вести её будет… Хмельницкая!
— Чтооо? — округлила глаза Арина, мигом поднявшись с тренажёра. — Я не умею!
— Не умею, а не желаю! Так будет точнее! — усмехнулся Левковцев, потом посерьёзнел. — Я видел вашу тренировку с Мариной… Это самая прекрасная тренировка по хореографии, что я здесь видел. Тебя нечему учить, Люда. Ты сама кого угодно можешь научить. Не будь бякой, возьми магнитофон и позанимайся с парнями хотя бы 10–20 минут. Пожалуйста.
Левковцев склонил голову и выжидательно посмотрел на неё. И отказаться было совершенно некомильфо!
Глава 11
Занимательная хореография
Арина надела олимпийку и, нахмурив брови, осмотрела подопечных, словно хозяин, проверяющий своё имущество. Парни тоже смотрели на неё с лёгким интересом, видимо, не понимая, что такого удивительного и потрясающего может продемонстрировать Люська. Только во взгляде Горинского читалась явная насмешка. Однако Арина быстро погасила её, не дав развиться во что-то более серьёзное.