Калиф-аист
Шрифт:
— Говори же скорее! Что я должен сделать, чтобы избавиться от колдовства? — воскликнул калиф.
— Слушай меня, — сказала сова. — Раз в месяц колдун Кашнур и его сообщники собираются среди этих развалин в подземном зале. Там они пируют и похваляются друг перед другом своими проделками, открывают друг другу свои тайны. Я часто подслушивала их. Может быть, и теперь кто-нибудь из них обмолвится и назовет забытое тобой слово.
— О драгоценнейшая сова! — воскликнул калиф в нетерпении. Скажи, когда они должны собраться и где этот
Сова помолчала с минуту и наконец сказала:
— Прости меня, великий калиф, но я отвечу тебе только при одном условии.
— Говори же, какое это условие! Мы готовы повиноваться тебе во всем!
И калиф вместе со своим визирем почтительно склонили перед ней головы. Тогда сова сказала:
— Прости мою дерзость, господин, но мне тоже хотелось бы избавиться от колдовских чар, а это возможно только в том случае, если один из вас возьмет меня в жены…
Услышав об этом, аисты несколько растерялись. Калиф сделал знак визирю, и они отошли в дальний угол.
— Послушай, визирь, шепотом сказал калиф, — это предложение не из приятных, но, по-моему, Тебё следует согласиться.
— Великий калиф! — прошептал визирь в ужасе.
Вы забываете, что у меня есть жена! К тому же я старик, а вы еще молоды. Нет, нет, это вы должны жениться на молодой прекрасной принцессе!
— Откуда же ты знаешь, что она молода и прекрасна? — печально сказал калиф. У него даже крылья опустились, так он был огорчен.
Долго еще они спорили и уговаривали друг друга. В конце концов, визирь прямо заявил, что лучше навсегда останется аистом, чем женится на сове.
Что было делать калифу? В другое время он приказал бы казнить непокорного визиря, но сейчас об этом было бесполезно говорить.
Он набрался мужества и, подойдя к сове, сказал:
— Прекрасная принцесса, я принимаю твое условие.
Сова была вне себя от радости.
— Теперь я могу открыть вам, что волшебники соберутся сегодня. Вы пришли как раз вовремя! Идемте за мной, я покажу вам дорогу.
И она повела их по темным переходам и полуразрушенным лестницам.
Вдруг навстречу им вырвался откуда-то яркий луч света.
Сова подвела их к пролому в стене и сказала:
— Стойте здесь. Но смотрите, будьте осторожны: если вас увидят — все пропало.
Калиф и визирь осторожно заглянули через пролом. Они увидели огромный зал, в котором было светло как днем от тысяч горевших светильников.
Посредине стоял круглый стол, а за столом сидели восемь колдунов. В одном из них калиф и визирь сразу узнали того торговца, который подсунул им волшебный порошок.
— Ну сегодня мне есть чем похвастать! — говорил он, посмеиваясь. — На этот раз я провел самого калифа и его визиря. Клянусь аллахом, которым они клянутся, им никогда не вспомнить слова, которое может снять с них колдовские чары!
— А что же это за слово? — спросил один колдун.
— Слово очень трудное, его никто не может запомнить и никто не должен знать. Но вам я открою его — слово это: «Мутабор».
Аисты чуть не заплясали от радости, когда услышали заветное слово. Со всех ног — а ведь ноги у них были предлинные — они бросились бежать, так что бедная сова едва поспевала за ними на своих коротеньких ножках.
Выбравшись наверх, калиф с почтительным поклоном сказал ей:
— О мудрейшая сова, о добрейшая принцесса, тебе обязаны мы своим спасением. Позволь же мне в знак благодарности просить твоей руки.
Потом калиф и визирь поспешно повернулись к востоку и трижды поклонились солнцу, выходившему из-за гор.
— Мутабор! — воскликнули они в один голос.
И тотчас перья упали с них, клювы исчезли, и они стали такими, какими были всегда. От радости калиф даже забыл, что он хотел казнить визиря за непослушание. Повелитель и слуга бросились друг другу в объятия, они плакали и смеялись, дергали друг друга за бороды и ощупывали свои халаты, чтобы убедиться в том, что все это не сон.
Наконец они вспомнили про сову и обернулись.
И что же! Не сову с круглыми глазами и крючковатым носом увидели они, а красавицу принцессу.
Можете себе представить, как обрадовался калиф!
Если бы он был аистом, он, наверно, пошел бы сейчас плясать и выкидывать разные коленца, совсем так, как аистиха Щелкунья, виновница всех бед, которые свалились на его голову. Но теперь он был уже не аистом, а калифом, поэтому он приложил руку к сердцу и сказал:
— Все к лучшему! Если бы меня не постигло великое несчастье, я не узнал бы теперь величайшего счастья!
И вот, все трое, они отправились в Багдад. И хотя крыльев у них теперь не было, они летели как на крыльях.
Увидев калифа Хасида живым и невредимым, жители Багдада выбегали на улицу, чтобы приветствовать своего владыку.
Правда, и при Хасиде им жилось не очень сладко, но, с тех пор как во дворце поселился злой колдун, им стало еще хуже.
Хасид приказал тотчас схватить калифа-самозванца и его отца — колдуна Кашнура.
Старому колдуну отрубили голову, а его сына Мизру калиф заставил понюхать черного порошка, и тот превратился в аиста. Калиф посадил его в большую клетку и выставил клетку в сад.
Конечно, Мизра мог бы снова сделаться человеком — стоило ему только поклониться три раза на восток и сказать: «Мутабор». Уж конечно, он хорошо помнил это слово, потому что ему было не до смеха.
Но Мизра даже не пытался вернуть себе человеческий вид. Он рассудил — и, пожалуй, рассудил правильно, — что если уж сидишь в клетке, то лучше быть птицей.
Так кончилось это приключение.
Калиф Хасид еще долго и счастливо жил со своей красавицей женой.
По-прежнему каждый день, в час послеобеденного отдыха, к нему приходил великий визирь, и калиф всегда охотно с ним беседовал.