Калифорнийская славянка
Шрифт:
– Вперёд! – скомандовал Муньос.
И отряд поспешил дальше. Но приходилось иногда и останавливаться, сверяя свой путь со следами коней убегающих индейцев…
…А индейцы макома всё дальше и дальше уходили от преследовавших их испанских солдат. Оборачиваясь назад, они видели, что воины их племени на конях и во главе с вождём едут следом и готовы их защитить, если понадобится. Но никто из соплеменников всё равно не сбавлял быстрого шага, почти бега…
…И вот уже показались вдали палатки русского лагеря и островерхие индейские
Алёна подала рукой команду своим воинам спрятаться на склонах двух лесистых холмов. Воины спрыгнули с коней и, прячась за деревьями, изготовились к бою с испанцами… И вот уже первые стрелы полетели в сторону солдат. Те резко остановились и тоже увидели впереди лагерь русских. Испанцы сделали несколько выстрелов в сторону засевших за деревьями индейцев, но уже не решились больше преследовать их. Они развернули коней и поехали прочь. Воины макома спустились с холмов и поскакали к русским палаткам. Впереди всех на своём вороном коне неслась к лагерю Алёна…
…Иван Лихачев стоял у частокола, вооружённый штуцером. Он сжимал его в руках, когда прибежала к палаткам толпа индейцев, и когда прискакали всадники во главе с беловолосой женщиной в индейском одеянии, что было поразительно видеть.
Волосы женщины развевались на ветру, и она так была похожа на его Алёну, что Иван бросился к ней и схватил за узду потного коня. Тот резко встал, высоко задрав голову, и Алёна едва не вылетела из седла, а, спрыгнув на землю, широко открытыми глазами смотрела на Ивана и ничего не понимала. Так они оба стояли несколько мгновений, замерев от неожиданности.
Первым очнулся Иван:
– Алёна!?
– Ванечка, – прошептала Алёна и упала без чувств на руки Ивана.
Очнувшись в палатке, куда бережно её перенесли, Алёна увидела перед собой Ивана Александровича Кускова и своего Ванечку. У самого входа на корточках сидела её верная Манефа.
– А тятя мой где? – спросила она тихим голосом.
– Батюшка твой, Алёна, ушёл на «Чирикове» в Ново-Архангельск с провизией, что мы закупили в Сан-Франциско. Сюда ждём его где-то в августе.
– Стало быть, я и тятеньку увижу. Всё, будто во сне, в какой-то сказке. Вот ведь как Господь устроил. Не верится даже в такое, что я вас тут всех нашла. Но это мне по молитвам дано. Я ведь каждый день думала о вас и молилась.
– Да и нам тоже не верилось, когда испанцы толковали нам о какой-то женщине-славянке и вожде индейцев, – сказал Кусков. – И кто бы мог из нас подумать, что это ты – наша Алёна.
– А где про меня говорили испанцы?
– В миссии Сан-Франциско, куда ходили мы недавно с отцом твоим. Так что о тебе мы наслышаны. Только понять не могли: кто это такая калифорнийская славянка, что страх наводит на испанцев.
– Они изверги. Индейцев за людей не считают. Убивают… – заговорила Алёна. – А индейцы такие же люди, как и мы…
– Всё так, Алёнушка, – остановил её Кусков, – но довольно об испанцах. Сказывай-ка лучше, как ты тут очутилась?
Алёна ненадолго задумалась.
– Меня увёз пират Гельбер на своём судне.
– Мы это знаем.
– Он грозил продать меня где-то в порту на побережьи… Но недалеко отсюда мы попали в страшную бурю. Судно разбилось, и я очнулась на прибрежных камнях. Вышла на берег и, прямо чудо какое-то, увидела индейцев. Они унесли меня в свою деревню и просили быть их предводительницей. А я и согласилась.
– Индейцы попросили тебя? – спросил Иван удивлённо.
– Да… Незадолго перед тем у них умер старый вождь, и они молились в тот день своему морскому богу о даровании им нового вождя. Тут я и явилась перед ними, да ещё прямо из волн морских. К тому же всех белых людей в этом племени макома исстари почитают, как богов.
– Но ты же и слова по-ихнему не знала! – опять удивлённо сказал Иван.
– А мне, вон, Манефа помогала, – показала Алёна на сидевшую у входа подругу. – Она помощница моя во всех делах моих. Сама с Кадьяка, и тоже была пиратами увезена в эти края и продана в испанскую семью в каком-то форте. Но потом она от них сбежала и пристала к племени макома.
– Больше я тебя, Алёна, от себя никуда не отпущу, – твёрдо произнёс Иван.
– Нет, Ванечка, а как же люди мои? Кто им поможет? Кто же их защитит?
– Ныне они под нашей защитой, Алёна, – сказал Кусков. – И так будет всегда, пока мы здесь. Так им и передай, пусть знают.
– Всё равно я их так сразу оставить не могу. Надо вот новые хижины построить. Мы ведь убежали от испанцев, и всё там, в селении, бросили. Да мужчины наши дозорщики где-то ходят. Надо искать будет, ибо не ведают они, где мы теперь находимся.
– Поможем, Алёна, в твоих заботах. Одну не оставим. Селитесь рядом с нами. Пусть твои индейцы страха не имеют. И провизией тоже поможем, – пообещал Кусков.
– А ведь мы тоже собрались вам помогать крепость строить. Гонец ко мне был от вождя мивока Валениллы. Так что поможем, чем сможем. За помощь же в обустройстве нового селения премного будем благодарны, Иван Александрович.
– Но уходить-то тебе от своих индейцев когда-никогда всё равно придётся. Не будешь ведь ты у них вечным вождём, – сказал Иван.
– Я знаю, Ванечка, и каждый день думаю об этом. А как сделать – ума не приложу.
– Придумаем что-нибудь, – уверенно произнёс Иван.
– Придумаем, придумаем, – согласился Кусков.
Алёна поднялась с постели, оглядела всех и решительно сказала:
– А теперь… Вы простите меня, Ванечка, Иван Александрович, но мне надобно к людям моим. Поглядеть, что да как. А потом я опять к вам приду, и мы ещё поговорим.
– Надо, так надо, – сказал Иван. – Теперь и на душе благодать, что ты жива-здорова.