Калигула. Недоразумение. Осадное положение. Праведники

Камю Альбер

Цезония. Надо заснуть, спать долго, расслабиться и ни о чем не думать. Я посижу с тобой, пока ты будешь спать. А когда проснешься, мир обретет для тебя прежний вкус. И постарайся употребить свою власть на любовь к тому, что еще стоит любить. Ведь возможное тоже должно получить свой шанс.

Калигула. Но нужно заснуть, нужно забыться, а на это я не способен.

Цезония. Тебе так кажется потому, что ты слишком устал. Пройдет время, и у тебя снова будет твердая рука.

Калигула. Только надо знать, к чему ее приложить. И зачем

мне твердая рука, для чего мне это неслыханное могущество, если я не могу изменить миропорядка, не могу сделать так, чтобы солнце садилось на востоке, чтобы страдание исчезло и люди больше не умирали? Нет, Цезония, не все ли равно, спать или бодрствовать, если у меня нет власти над миропорядком.

Цезония. Ты, значит, хочешь сравняться с богами. Я не знаю более страшного безумия.

Калигула. И ты, ты тоже считаешь меня помешанным. Да кто такой этот Бог, чтобы я хотел с ним равняться? То, к чему я теперь стремлюсь изо всех сил, превыше всяких богов. Я берусь управлять державой, в которой царствует невозможное.

Цезония. Ты не можешь сделать так, чтобы небо перестало быть небом, чтобы прекрасное лицо превратилось в безобразное, чтобы человеческое сердце стало бесчувственным.

Калигула (все больше воодушевляясь). Я хочу перемешать небо и море, красоту сплавить с безобразием, из страдания высечь брызги смеха.

Цезония (становится перед ним, умоляя). Но ведь есть добро и зло, величие и низость, праведность и беззаконие. Поверь мне, это все останется неизменным.

Калигула (все так же возбужденно). А я желаю это все изменить. Я принесу в дар нашему веку равенство. И когда все выравняется, невозможное придет наконец на землю и луна – ко мне в руки, тогда, быть может, настанет час преображения для меня и вместе со мной для всего мира, и тогда люди наконец перестанут умирать и будут счастливы.

Цезония (на крике). Ты не сможешь отвергнуть любовь.

Калигула (взрываясь бешенством). Любовь, Цезония! (Хватает ее за плечи и трясет.) Я понял, что это вздор. Важно совсем другое: государственная казна! Ты ведь слышала, правда? С этого все и начинается. Теперь-то я наконец буду жить! Жить, Цезония, жить; а жизнь и любовь – вещи противоположные. Это я тебе говорю. И я приглашаю тебя на невиданный праздник, на вселенский судебный процесс, на прекраснейшее из зрелищ. Но мне нужны люди, зрители, жертвы и виновные.

Он бросается к гонгу и начинает бить в него, безостановочно и изо всех сил.

Калигула (ударяя в гонг). Введите виновных. Мне нужны виновные. А виновны все. (Бьет в гонг.) Я хочу, чтобы ввели приговоренных к смерти. Публика, где моя публика? Судьи, свидетели, обвиняемые, все осуждены заранее! О, Цезония, я им покажу то, чего они никогда не видели: единственного свободного человека в этом государстве!

При громовых раскатах гонга дворец наполняется звуками, они растут и приближаются. Голоса, бряцанье оружия, шаги и топот. Калигула смеется и продолжает бить в гонг. Появляются стражники и, постояв, уходят.

Калигула (бьет в гонг). А ты, Цезония, будешь мне повиноваться. Ты будешь мне помогать. Это будет чудесно. Поклянись помогать мне, Цезония.

Цезония (оглушенная, между двумя ударами гонга). Зачем мне клясться, ведь я люблю тебя.

Калигула (бьет в гонг). Ты сделаешь все, что я скажу.

Цезония (в промежутке между ударами). Все, что захочешь, Калигула, только перестань.

Калигула (бьет в гонг). Ты будешь жестокая.

Цезония (плача). Жестокая.

Калигула (бьет в гонг). Холодная и неумолимая.

Цезония. Неумолимая.

Калигула (бьет в гонг). И ты будешь страдать.

Цезония. Хорошо, Калигула, но я схожу с ума!

Вбегают ошеломленные патриции и с ними дворцовые служители.

Калигула ударяет в гонг последний раз, поднимает молоток, оборачивается и подзывает их.

Калигула (вне себя). Подойдите все. Ближе. Я вам приказываю подойти ближе. (Топает ногами.) Император вам приказывает подойти ближе.

Все в страхе приближаются.

Быстрей. А теперь подойди ты, Цезония.

Он берет ее за руку, подводит к зеркалу и исступленно пытается стереть молотком отражение с отшлифованной поверхности.

Калигула (смеется). Вот и все, видишь? Нет больше воспоминаний, все лица испарились! Пустота. А знаешь, кто остался? Подойди еще ближе. Смотри. И вы подойдите. Смотрите. (Он становится перед зеркалом в безумной позе.)

Цезония (глядя в зеркало, со страхом). Калигула!

Калигула (меняет выражение лица, прижимает палец к стеклу и с внезапно остановившимся взглядом произносит торжествующе). Калигула.

Занавес

Действие второе

Сцена первая

В доме Хереи собрались патриции.

Первый патриций. Он оскорбляет наше достоинство.