Калинин
Шрифт:
Стоп! Вот на этой улочке, кажется, живет тот эстонец, к кому надлежит явиться. Шел, считал дома и удивлялся: как понять, дом 8, еще дом 8, еще… Этак и самому засыпаться можно и товарища подвести.
Поразмыслил и пошел разыскивать железнодорожные мастерские, где работал эстонец. Долго стоял у ворот, соображая, как проникнуть в цех: с «волчьим паспортом» могут и не пропустить.
Потом решился и равнодушно пошел через проходную. Сторож на него и не взглянул.
Эстонец работал токарем, жил в небольшой комнатушке на той самой улице, на которой три дома значились под № 8. «Это у нас бывает», — сказал эстонец.
Калинину, однако, везло. Расписываясь в полицейской книге, он увидел фамилию: Саак Карл, высланный из Петербурга на родину за революционную деятельность! Против фамилии стоял адрес. Вот это находка!
Не теряя времени, Калинин пошел к нему. Карл, энергичный, жизнерадостный парень, узнав, с кем имеет дело, искренне обрадовался.
— Вот здорово! Очень хорошо! — повторял он. — Квартира, деньги есть?
— Живу. Пятнадцать рублей еще в кармане.
— Вот здорово! — еще больше обрадовался Саак. — Теперь мы совершенные богачи. У меня осталось только полтора рубля, да твои пятнадцать — хватит на всю пасху. А со среды или четверга на следующей неделе устроишься у Вольта, где я работаю.
И действительно, в четверг Михаил Иванович стал к токарному станку на машиностроительном заводе «Вольта».
Первые несколько дней он осматривался, приглядывался, размышлял, с чего начать. Тут куда трудней, чем в Тифлисе. Там все же было немало русских. К тому же многие грузины и армяне понимали русский язык и изъяснялись на нем. Эстонцы же немецкий знали лучше, чем русский.
Работал Калинин, как и везде, старательно. Как же иначе? Надо показать начальству свои способности, чтоб дорожило тобой. Да и рабочие больше уважают мастера своего дела.
Михаил Иванович держался со всеми ровно, по-дружески. Постепенно эстонцы привыкли к нему. Они любили поговорить с этим русским, даже просто обменяться двумя-тремя незначительными фразами.
Калинин же по выработавшейся привычке изучал людей, взвешивал на своих душевных весах каждого, с кем пойти, кому довериться.
Часто он заговаривал с Паулусом Карилайдом, работавшим на точке инструмента. Принесет резцы и непременно шутку какую-нибудь отпустит. Паулусу нравились шутки русского. Он охотно отвечал на его вопросы.
— Читать люблю, больше всего про пиратов да про охотников.
— Это хорошо, — с улыбкой отвечал Калинин. — Но есть другие книги, про житье-бытье рабочее, про жизнь нашу.
Паулус сначала не понимал, о чем речь, но больше и больше прислушивался к словам Калинина: уж больно правильно говорит этот парень. Спросил как-то:
— Откуда все это знаешь?
Вместо ответа Калинин пригласил его к себе домой.
Долго проговорили в тот воскресный вечер новые друзья. На прощание Калинин протянул Карилаиду брошюру о Первом мая:
— Вот здесь правда о нашей жизни… Читай, что не поймешь — спроси.
Подружился Калинин и с соседом по цеху. Звали его Августом Аавиком, и он знал русский язык.
Постепенно вокруг Калинина стал сплачиваться кружок. В него входили и местные рабочие и ссыльные, которые после разгрома знаменитой первомайской Обуховской стачки начали один за другим приезжать в Ревель.
Используя петербургский опыт, Михаил Иванович завязывал знакомства с рабочими других предприятий. Вести революционную работу помогала теперь газета «Искра», первый номер которой вышел 11 декабря 1900 года.
Михаил внимательно следил за «Искрой», по нескольку раз прочитывал каждую статью. Пробовал писать и сам. От друзей он слышал, что автор многих статей — тот самый Владимир Ульянов. Свои статьи В. Ульянов подписывал чаще всего В. Ильин, а с конца 1901 года — Ленин — человек, основавший «Союз борьбы», а теперь упорно и настойчиво сколачивающий рабочую партию.
Из статьи «С чего начать» Калинин узнал, что большое значение Ленин придает организации сторонников газеты. Эта организация, по мысли Владимира Ильича, и должна стать ядром, костяком будущей партии. С первого же номера «Искры» Михаил Иванович твердо и бесповоротно стал на ее позиции, о чем несколько позже не преминул известить петербургскую организацию. Та, в свою очередь, направила в «Искру» письмо:
«Связываем с вами рабочего Михаила Ивановича Калинина (Август из Ревеля), писавшего в «Искру» под псевдонимом «Чужестранец», а также и в «Рабочую мысль», когда находился в Петербургском союзе. Человек весьма энергичный, имеет много связей с провинцией, которые и сообщит вам. Намерен постоянно корреспондировать и вести с вами переписку».
Все чаще и чаще Калинин задумывался о переходе на работу в железнодорожные мастерские: работая там, легче поддерживать связь с Петербургом.
Но оказалось, что устроиться в мастерские не так-то просто. Требовалось пройти множество инстанций. Надеяться миновать их человеку с «правами» Калинина нечего было и думать.
Тогда он решил действовать напролом. Пришел к воротам мастерских, стал ждать, не выйдет ли начальник. Порошин (так звали начальника мастерских) вышел лишь в конце дня. На просьбу Калинина ответил резким отказом и повернулся было уходить, но невольно задержал шаги: что-то в голосе этого ничем не приметного рабочего заставило его остановиться. Михаил Иванович, не веря себе, говорил, говорил, боясь, что тот уйдет. Однако Порошин слушал. Слушал о том, как важно этому парню с бородкой, в шляпе, сдвинутой на затылок, поступить именно в его, порошинские, мастерские, как здорово он умеет работать и что он, Порошин, не пожалеет, если возьмет такого опытного человека…
В конце концов махнул рукой и сказал:
— Скажи в конторе, что я распорядился…
Калинин жил в постоянном напряжении, каждую минуту ожидая нового ареста. Донимали бесконечные вызовы в ревельскую полицию, куда переслали его «тифлисское дело». Но запугать, остановить Калинина никакая полиция была не в силах. Короткие вечера, а главным образом воскресные дни он тратил на встречи с людьми, на сколачивание революционных кружков. Марксистские кружки на заводе «Вольта» уже работали. Быстро удалось создать кружок и в железнодорожных мастерских… В то время там проходили практику слушатели железнодорожного училища. С двумя из них — Тирвельтом и Калниным — Михаил Иванович особенно сдружился. Они и стали первыми членами кружка. Потом в него вошли конторщик Дешкин, инженер Бобровский, работавший на заводе «Вольта», студент-медик Блюмберг, несколько рабочих типографии и других предприятий.