Калинин
Шрифт:
Предложение обсудили, согласились с ним. Но где взять взрывчатку? Один из входивших в боевой центр эсеров заявил: «Динамит есть, и мост беремся взорвать сами, только понадобятся люди».
В ночь с 11 на 12 декабря в небольшом доме на Петергофском шоссе, где жил Калинин вместе с Ивановым, никто не спал: ждали представителя эсеров, который должен был принести динамит. Ждали до рассвета.
Но представитель не пришел… Ранним утром 13 декабря Путиловский огласился топотом солдатских сапог. В первые же дни взяли Полетаева. Искали Буянова, но тому удалось скрыться. Аресты следовали один за другим, а после подавления Московского восстания полиция вовсе обнаглела — хватала
Калинина с завода, конечно, уволили. Не дожидаясь ареста, он решил на месячишко податься в Верхнюю Троицу. Вновь он вернулся в Петербург в начале февраля 1906 года, когда полиция успокоилась немного, решив, что все вожаки схвачены. Арестов стало меньше, но устроиться на работу было нелегко. Заводское начальство как огня боялось революционеров и старательно допытывалось, кто это поступает на завод, откуда он, чем прежде занимался. К. Бедняков, бывший в то время одним из руководителей питерских большевиков, поручил рабочему-большевику по фамилии Маслюк устроить Калинина на Трубочный завод. Завод был военный. В опытных людях нуждался. Однако когда Маслюк попросил начальника 8-й инструментальной мастерской Перского принять на работу его «дядю», тот первым делом спросил:
— А где он шатался в 1905 году?
Все же Маслюк уговорил Перского побеседовать с Калининым.
Михаил Иванович пришел на беседу, обрядившись в короткий ватный пиджак, подстриженный по-деревенски — под скобку. Мужик — только что из деревни. Перский изумился:
— Это разве токарь?
Но сделать пробу разрешил. Калинину же только это и нужно было. Увидев выточенные Михаилом детали, Перский без лишних слов отдал распоряжение: на работу зачислить.
В Петербурге в эти дни шла подготовка к IV Объединительному съезду партии. На собраниях партийных организаций горячо обсуждались тактические платформы большевиков и меньшевиков. На многих собраниях выступал Ленин.
Большевики Трубочного избрали Калинина членом Василеостровского районного комитета партии, а вскоре и членом Петербургского комитета. Когда вплотную встал вопрос о делегате на съезд от Трубочного завода, большевики единодушно назвали «товарища Никанора».
Съезд намечалось созвать в конце апреля, и Калинин решил заблаговременно взять отпуск. Подал заявление, что болен.
Накануне отъезда зашел к Кате. Уж когда прощались, сказал, что должен на некоторое время опять уехать из Петербурга.
Катя тревожно посмотрела на него.
Михаил спросил:
— Если что — навестишь в тюрьме?
Катя ответила:
— Навещу.
— Но посторонних не пускают, — с надеждой сказал Михаил и услышал в ответ желанные слова:
— Ну что ж… Скажу, что невеста.
Огромная радость захлестывала Калинина, когда он ехал в Хельсинки, или, как его тогда называли, Гельсингфорс. Погода стояла чудесная, впереди была интересная дорога, интересный съезд, делегатом которого он был наравне с вождем партии Лениным.
Из Гельсингфорса на пароходе, зафрахтованном специально для делегатов, выехали в Стокгольм.
На пароходе собралось немало видных большевиков и меньшевиков. Днем и те и другие любовались дивными морскими видами, и никаких разногласий на этот счет между ними не было. Но стоило зайти солнцу, как в кают-компании вспыхнула дискуссия. Темой ее был аграрный вопрос. Калинин впервые находился среди таких крупных партийных работников и немного стеснялся. Но спор увлек и его.
В разгар дискуссии пароход вдруг сильно вздрогнул и остановился, словно наткнулся на стенку. Одновременно погас свет. В кромешной тьме посыпались с полок люди и чемоданы.
Когда свет, наконец, зажгли, капитан —
Несколько минут все молчали, но потом, убедившись, что спать в залитых каютах все равно нельзя, возобновили прерванную дискуссию.
К опасностям Калинин давно привык, и это происшествие не сильно взволновало его. Вместе со всеми участвовал он в оживленном споре и не заметил, как прошла эта тревожная ночь.
Утром подул ветер, и все — матросы и пассажиры — обеспокоились: стоило кораблю сняться с каменного рифа, как он, залитый водой, перевернулся бы. Но тут кто-то увидел дымок на горизонте: из Гельсингфорса на подмогу шел пароход. Вскоре все перебрались на него. И через несколько часов Михаил Иванович увидел первый в своей жизни заграничный город — Стокгольм. Гельсингфорс был в то время российским городом.
На пристани прибывших встретили представители шведской социал-демократии. Они проводили делегатов в помещение, отведенное для съезда, — огромное здание Народного дома.
На съезде Михаил Иванович внимательно вслушивался в каждое слово Ленина.
До этого ему доводилось встречаться с Ильичей в легальном большевистском клубе Нарвского района. Калинин видел Ленина — стремительного, уверенного, всегда знающего, чего он хочет. Но здесь, на съезде, Ленин впервые предстал перед ним, как вождь партии, во всем блеске своего ораторского таланта, со всем своим умением полемизировать, отстаивать свою точку зрения. Казалось невероятным, что кто-то мог придерживаться иных взглядов. И все же перевес сил был на стороне меньшевиков. Они имели многочисленные организации в непромышленных районах страны. Многие же большевистские организации, поглощенные участием в вооруженном восстании, не смогли прислать своих делегатов. А численное преимущество меньшевиков на съезде обусловило и меньшевистский характер принятых резолюций. Руководство также было избрано меньшевистское. Объединение большевиков и меньшевиков в рамках РСДРП оказалось чисто формальным.
После возвращения из Стокгольма Калинин получил от Петербургского комитета партии задание — объединить металлистов Васильевского острова в профессиональный союз.
Профсоюзы в это время возникали повсюду десятками и сотнями. К 1907 году в России насчитывалось шестьсот пятьдесят профсоюзов.
Но не так-то просто эти организации рождались. Возникновению каждого профсоюза предшествовала большая работа десятков людей, работа в условиях слежки, преследования.
Трижды полиция разгоняла собрание инициативной группы, созданной Калининым для обсуждения вопроса о профсоюзе, и только на четвертый раз удалось спокойно условиться о разных организационных делах: членском взносе (пятьдесят копеек), делегатах на общегородские собрания, очередном районном собрании и т. п.
Очередное собрание состоялось через неделю после первого в помещении спасательной Галерной станции. Это собрание избрало бюро Василеостровского союза металлистов, а секретарем бюро — М.И. Калинина.
На общегородском делегатском собрании Михаил Иванович был избран членом правления Союза металлистов. Здесь он познакомился с секретарем правления Романом Малиновским — человеком, который сыграл в дальнейшем, пожалуй, одну из самых подлых ролей в истории нашей революции.
Калинину приходилось много часов, много дней уделять созданию профсоюзных организаций на крупнейших заводах столицы. Союз металлистов быстро разрастался. В июне 1906 года союз насчитывал 885 человек, а в следующем месяце число его членов превышало 9,5 тысячи.