Калинов мост

Клименко Владимир

— Они нас хотели отрезать от продовольственных складов, — просвещала Регина Млыя. — Хромой Волк и его люди думали, что тогда нам конец. Они вообще против каких-то научных изысканий, для них главное — выжить. Но сейчас они связываться с нами опасаются. Вооружены мы не хуже, снабжение водой и едой у нас автономное. И все же Хромой Волк мешает. Мы хотели бы взять под контроль весь город, почистить его и прибрать. К тому же, в районе испытательного полигона на окраине должен находиться более мощный, чем у нас, генератор. Нам бы хотелось его запустить, в нем

должен сохраниться запас энергии, но сил для этого недостаточно.

— А вы пытались договориться?

— И не один раз. Но это такие упертые ребята. И тупые, — добавила Регина с раздражением.

Вскоре выяснилось еще многое. По словам Поспелова, который среди в общем-то нормально выглядящих Других выделялся своим уродством и физическими недостатками, сильно мешали еще и Отшельники. О них предпочитали умалчивать, как будто на самом их названии лежало табу, но профессор кое-что рассказал. Отшельники существовали в городе не всегда, они появились в недавнее время, может быть, уже при жизни последнего поколения.

— Это какая-то зараза, что-то вроде инфекции, — говорил Поспелов, быстро потирая рукой свою обширную лысину. Детские ручки профессора не знали покоя — он то хватал какой-нибудь предмет, чтобы немедленно положить его обратно, то потирал лицо или шарил в карманах. — Еще вчера был нормальный человек, а завтра — бац! — упырь!

— Упырь? — удивился Млый. — В степи тоже есть упыри. Они из Нави. Кровососы. Степняки их очень боятся. Но они просто очеловеченные пиявки. Несообразительные и свирепые, но обмануть их ничего не стоит. Однажды мы с Родом очистили от них почти всю степь. Они шли на приманку, как слепые. Правда, потом опять наползли, — вспомнил он.

— Несообразительные! — Поспелов всплеснул руками от негодования. — Дьявольски сообразительные! И всегда требуется какое-то время распознать, что человек стал Отшельником. Я даже не уверен, — профессор с опаской взглянул на Млыя, — что ты не один из них. Уж больно загадочная история с твоим появлением в городе.

Последнее замечание Млый комментировать не стал, сказано об этом достаточно.

— Они что, хотят захватить город?

— И не только город. Уже сейчас им здесь тесновато. Сами они утверждают, что являются последней и окончательной ступенью развития человечества. Ее венцом. К слову, они на самом деле обладают сверхъестественными способностями.

— Летают? — жадно спросил Млый.

— Летают, — обреченно кивнул профессор. — Могут прятаться во времени…

— То есть как?

— Как бы это объяснить. Взламывают время, находят незаполненную действием нишу и уходят в нее. Словно ныряют в карман.

— Это что-то новенькое. Откуда это известно? Вы с ними беседовали?

— Да, — коротко ответил профессор и тут же спохватился, как будто сказал что-то лишнее. — Но это я так… — замямлил он.

Млый отметил про себя замешательство собеседника, но настаивать на продолжении рассказа не стал.

— И с Отшельниками связаны килоты…

— Ну, по рассказу Регины, ты с ними уже близко познакомился. Да, связаны.

Но сами по себе они опасности не представляют. Куклы, марионетки. Полностью лишены разума и воли. Такие боевые автоматы. Все они когда-то были жертвами Отшельников. Как им удается управлять этими трупами — загадка.

— Хорошие дела тут у вас творятся, — из лаборатории Млый ушел растерянным. С одной стороны, он достиг намеченной цели — нашел умников, с другой, никакого выигрыша от этого не получил, только запутался еще больше.

Отшельники, килоты, Хромой Волк, летающие крысы… Он вдруг с тоской подумал о степи, о привычном и родном мире, где все было ясно. Он принимал ту, прошлую жизнь, как данность. Он к ней привык. Он и о Других привык думать отстраненно и свысока, и если и желал помочь им, то собирался это сделать с царственной небрежностью Велеса или Рода. Ну, в крайнем случае, Свентовита. А выходило совсем по-иному. Требовалось стать одним из них. Никто не собирался признавать за ним первенства, никому не требовался его опыт. Скорее, он сам начинал чувствовать себя учеником, а не учителем. А тут еще Регина…

Регина владела Млыем, как вещью. Он осознал это не сразу, но дней через десять начал чувствовать себя униженным, когда Регина на людях обращалась с ним, как с неразумным ребенком, а дома словно забывала обо всех днем произнесенных обидных словах и становилась обыкновенной женщиной, старшей подругой. Она владела им и в постели, полностью подчиняя своей неуемной страсти. И Млый вскоре стал испытывать почти стыд, когда наступало время ночи. Но эта же ночь приносила и наслаждение — новое, неизведанное. Млый был готов уйти от Регины в любую минуту, но не менее сильно ему хотелось остаться, и это чувство можно было сравнить только с болью, которой боишься и желаешь одновременно.

— Все, сегодня же переберусь в общую казарму, — бормотал себе под нос Млый, идя через площадь к кубическому зданию около трансляционной башни. — Хватит этой игры.

В здании, куда он шел, размещалась радиостанция, и здесь он не бывал еще ни разу.

— Язычник! — окликнули его сзади, и Млый обернулся.

Спеша и, как всегда, пританцовывая на ходу, к нему направлялся Павел — один из бойцов подразделения Регины. С Млыем они были почти ровесники.

— Смотри, какой нож! — Павел нажал кнопку, и из рукоятки выскочило длинное узкое лезвие.

Хитро блестя темными глазами, Павел нажал другую кнопку, и лезвие послушно втянулось внутрь.

— Меняемся?

— На что?

Млыю Павел нравился. По крайней мере, тот отнесся к нему с самого начала дружелюбно и ненастороженно. Никогда не позволял себе шуток насчет Млыя и Регины, а эти шутки в последние дни стали излюбленной темой всего подразделения.

— На твой нож с центровкой.

Млый отрицательно покачал головой. Вещицу Павел раздобыл, конечно, забавную, но его собственный, выкованный Родом нож куда практичнее. К тому же отцентрован так, что его можно кидать из любого положения — лезвие всегда будет устремлено в цель.