Калитка во Вселенную. Пиратское золото
Шрифт:
Профессор помолчал, прошелся по кухне, собираясь с мыслями, и продолжил: – Тем не менее, мест, где всякая чертовщина зашкаливала, на планете хватало. В том числе их было немало и в средней России. Начиная с не так далеко находящейся от твоей Иловли Медведицкой гряды, до Кольского полуострова. Это и Аксайские пещеры, и Самарская лука, Жигулевские горы, Молебка – словом, список огромен. Тем не менее, с первоначальной точкой исследований я вскоре определился – это был Мончаловский лес, расположенный отсюда совсем недалеко.
– Знаю я этот лес, –
– Вот-вот – кивнул головой Олег Васильевич, – и у меня про эти места папочка набралась… В общем, «контора» оформила необходимое прикрытие, выделила достаточные ресурсы, и в восемьдесят пятом году здесь, в деревне Волжское-Малахово, на берегу матушки-Волги и была построена эта база-лаборатория. Место тихое – и от Москвы не очень далеко, и до нужных нам мест рукой подать – все очень удобно. В общем – работа закипела, но первые результаты появились не сразу…
Профессор вновь замолчал, стоя у окна и глядя на противоположный берег Волги. Жора продолжал тем временем сочетать приятное с полезным – с удовольствием ел, стараясь делать это как можно тише – и с неменьшим удовольствием слушал профессора.
– Ты можешь спросить меня – а чего вдруг я тебе, в сущности, почти незнакомому человеку, выдаю, можно сказать – государственные тайны? – вдруг нарушил тишину Олег Васильевич.
Он повернулся к Жоре и пристально на него посмотрел, а Жоре чутье подсказало, что он должен проникнуться моментом. С легким сожалением он оторвался от вкуснейших грибочков, отложил вилку, и в свою очередь посмотрел на Пасечника – действительно, мол, а с чего вдруг такая легкомысленность?
Профессор оценил жертву, улыбнулся и сказал – Да ты ешь, не отвлекайся, вопрос риторический. Я скорее сам себя спрашиваю… А ответ прост – до сих пор меня убивать не пытались, пытались только купить или запугать. Не то что я прям так уж испугался, скажу честно – найдется чем ответить, да и врасплох меня застать уже будет сложнее. Однако бессмысленно погибать у меня желания нет, тем более, когда в исследованиях достигнуты ощутимые прорывы. Кадровый же голод у нас нынче весьма ощутим, людей, достойных доверия, очень сильно не хватает. Парадокс – деньги есть, а дать их некому…
После этих слов профессор как-то хитровато глянул на Жору. Чего он ждал? Жориного крика – да мне, мне их дайте? Это вряд ли, имелся весьма очевидный факт – будь Жора рабом наличных, он бы лабал себе в кабаках, высокими материями голову не забивая. Но, тем не менее, Жора неопределенно хмыкнул и вновь спокойно принялся за еду.
Похоже, что профессора такое поведение Жоры вполне удовлетворило, и он продолжил – Теперь самое главное: мы сначала нашли места, где дырки во времени и пространстве открываются спонтанно, а потом, вычислив сопутствующие этому некоторые закономерности, научились открывать их по своему желанию. Поскольку, в этом случае понятия «время» и «пространство» частенько не совпадают, я взял на себя смелость назвать их «калитками». «Калитки во
Вот тут Жора несколько оторопел… – То есть, вы хотите сказать…
– Да-да, с девяносто второго года я могу кое-где открывать эти «калитки» по своему желанию.
Глава 4
Это даже хорошо, что к этому моменту Жора уже успел наесться. Он совсем не был уверен, что после таких новостей аппетит у него не отшибло бы полностью.
– И куда вы научились открывать эти самые калитки?
– Что, зацепило? – улыбнулся профессор. Он перестал расхаживать по кухне, и взяв стул, оседлал его в знакомой уже Жоре позе кавалериста.
– Это, брат, не все. Куда – об этом позже. Черт его знает, моя природная мнительность, или что другое – но я изначально, получив доступ к ресурсам КГБ, начал все максимально секретить даже от начальства. Идеальным решением оказалось делить проблемы на отдельные процессы, внешне друг с другом на первый взгляд вроде и не связанные. В итоге, объединяя данные, полученные в разных лабораториях, я добился, без ложной скромности, если не феноменальных, то очень впечатляющих результатов. В то же время, человек со стороны, получив доступ к отдельным фрагментам этих исследований вряд ли смог бы связать их между собой и получить из этой мозаики полноценную картину.
Конечно – долго так продолжаться не могло, рано или поздно руководство заинтересовалось бы моими художествами, но тут «повезло», – когда СССР начал разваливаться, КГБ тоже двинулся в небытие. После ареста путчиста Крючкова со товарищи, Бакатин начал планомерное уничтожение «конторы», поставив окончательную точку в декабре девяносто первого года с помощью печально известного сто двадцать четвертого закона. Ну и до моих внутриаппаратных интриг уже никому дела не было. Как говорится – война все спишет.
Олег Васильевич с грустью покачал головой. – Ей богу, уж лучше бы меня на «ковер» вызвали и за интриги пропесочили, а Союз с «конторой» были бы в целости и сохранности. Ну да ладно – сейчас не об этом.
Профессор встал, прошелся, глотнул остывшего чая из своей чашки, и вновь усевшись на стул, продолжил: – Однако, я почувствовал, что запахло жареным задолго до всех этих печальных событий – и начал действовать. Благодаря не совсем бескорыстной помощи некоторых товарищей я смог перевести на себя многие активы, в частности эту лабораторию со всем оборудованием и техникой.
Профессор невесело улыбнулся. – Как там у Визбора? "Все на продажу понеслось, и что продать, увы, нашлось…"… Вот и в «конторе» нашлись гнилые кадры, и к моему немалому огорчению – достаточно много. Еле-еле я успел спасти часть материалов, но кое-что новоявленные коммерсанты в синих погонах успели загнать бывшим потенциальным противникам, а нынче – торговым партнерам, елки-палки… Да еще и за смешные деньги. Я как узнал про расценки, чуть не заплакал, ей-богу… Лучше бы мне предложили – я в разы больше заплатил бы…