Калле Блумквист-сыщик

Линдгрен Астрид

Так… Обычная картина. Сначала ужасно много про атомную бомбу, потом сплошная политика (это никто читать не станет), потом «Автобус врезался в поезд», «Грубое нападение на пожилого мужчину», «Бодливая корова сеет панику», «Крупная кража драгоценностей…» и «Почему растут налоги».

«Ничего особенного», — заключил Калле.

Но дядя Эйнар жадно схватил газету. Торопливо просмотрев ее, он отыскал «Последние новости» и настолько углубился в какое-то сообщение, что даже не слышал, как Ева-Лотта спросила,

можно ли ей взять еще пирожное.

«Чем это он так здорово увлекся?»— подумал Калле. Его так и подмывало заглянуть через плечо дяди Эйнара, но он не был уверен, что тому это понравится.

По-видимому, дядю Эйнара интересовала только одна заметка, так как он вскоре бросил газету и не взял ее с собой, когда они сразу после этого ушли из кафе. На Большой улице дежурил полицейский Бьорк.

— Привет! — крикнула Ева-Лотта.

— Здравствуй, — ответил Бьорк и отдал честь. — Ты еше ниоткуда не свалилась и не сломала себе шею?

— Пока нет. Но завтра я собираюсь лезть на вышку в городском саду, так что кто знает! Если, конечно, полицейский Бьорк не придет и не снимет меня с вышки.

— Придется прийти, — сказал Бьорк и опять отдал честь.

Дядя Эйнар дернул Еву-Лотту за ухо.

— Вот как, ты водишь дружбу с полицией?

— Ой, не надо! — вскрикнула Ева-Лотта. — А разве он не жутко до чего красивый?

— Кто? Я? — спросил дядя Эйнар.

— Да нет же, Бьорк, разумеется.

Около скобяной лавки дядя Эйнар остановился.

— Ну пока, ребята, — сказал он. — Мне надо сюда на минутку.

— Наконец-то! — облегченно вздохнула Ева-Лотта, когда он исчез.

— Да уж! Хоть он и угощает пирожными, а все-таки при нем все как-то не так, — согласился Андерс.

Потом Андерс и Ева-Лотта, стоя на мосту, соревновались, кто дальше плюнет. Калле в состязании не участвовал. Ему вдруг пришло в голову проследить, что же дядя Эйнар купит в скобяной лавке. «Азбука сыскного дела», — сказал он себе. Ведь о человеке можно узнать довольно много уже по тому, что он покупает в скобяных лавках.

«Если дядя Эйнар выберет электрический утюг, — соображал Калле, — значит, он хозяйственная натура, а если купит санки, тогда… тогда он не в своем уме! Ибо какая польза человеку от санок летом, когда снег только на картинке увидишь! Но я готов биться об заклад, что он пошел в лавку не за санями!»

Калле остановился у витрины и заглянул внутрь. Дядя Эйнар стоял у прилавка. Продавец как раз показывал ему что-то. Калле заслонил рукой глаза от солнца, чтобы лучше видеть. Ах, вот оно что — карманный фонарик!

Калле думал так, что лоб трещал. Зачем, зачем дяде Эйнару карманный фонарик? Посреди лета, когда ночью почти так же светло, как днем! Сначала отмычка, потом карманный фонарик! Разве все это не в высшей степени подозрительно? «Итак, дядя Эйнар

в высшей степени подозрительная особа»,заключил Калле. Но Калле Блюмквист не из тех, кто позволит всяким подозрительным личностям шляться тут бесконтрольно. Отныне дядя Эйнар будет находиться под особым наблюдением Калле Блюмквиста!

Вдруг он вспомнил про газету. Если подозрительная личность усиленно интересуется чем-то в газете, это тоже подозрительно и требует выяснения. Азбука сыскного дела!

Он помчался обратно в кафе. Газета лежала на столе. Калле взял ее и сунул за пазуху. Лучше ее приберечь! Даже если сейчас невозможно дознаться, что же читал с таким интересом дядя Эйнар, то в дальнейшем эта газета может пригодиться.

И знаменитый сыщик Блюмквист отправился домой и полил клубнику, очень довольный собой.

3

— Надо что-то придумать, — сказал Андерс. — Не можем ведь мы так вот болтаться без дела все лето. Что бы это изобрести?

Он запустил руку в свою густую черную шевелюру и принялся усиленно думать.

— Пять эре за хорошую идею, — объявила Ева-Лотта.

— Цирк, — неуверенно произнес Калле. — мы устроим цирк?

Ева-Лотта спрыгнула с качелей.

— Пятак твой! Давайте сразу и начнем!

— А где? — спросил Андерс.

— Да в нашем саду, — решила Ева-Лотта. — Где же еще?

Сад булочника и вправду годился для всего на свете, так почему же не устроить в нем цирк?

Перед домом Лисандеров красовались роскошные клумбы и расчищенные дорожки. Зато позади дома, где сад постепенно спускался к реке, он рос сам по себе. Это было незаменимое место для всевозможных игр. Ровная площадка, поросшая короткой травой, отлично подходила и для футбола, и для крокета, и для всяких спортивных упражнений. Здесь же поблизости находилась пекарня. Над этой частью сада постоянно носился волшебный запах свежеиспеченного хлеба, удивительно приятно смешанный с ароматом сирени. И если терпеливо и настойчиво крутиться около пекарни, то можно дождаться, пока папа ЕвыЛотты высунет в окно голову, увенчанную белым колпаком, и спросит, не хочет ли кто свежую булочку или крендель.

А поближе к реке росли два старых вяза, словно созданных для того, чтобы на них лазить. Можно было без особого труда забраться на самую макушку, откуда открывался отличный вид на весь город. Вот речка серебряной лентой вьется между старыми домами, вон сады и маленькая деревянная часовенка, а там вдали, на холме, — развалины замка…

Речка служила естественной границей сада булочника. Над самой водой простирала свои ветви корявая ветла, с которой очень удобно было удить рыбу. Друзья часто сидели здесь, и Ева-Лотта, разумеется, захватывала самое лучшее место.