Каллистяне(ил. Л.Рубинштейна 1960г.)
Шрифт:
Опустившись на вершину шара, Гесьянь поспешно снял крылья и одного за другим обнял людей Земли.
Он был одет в черный комбинезон с черным мехом на воротнике и манжетах.
В первую минуту появление этой странной, сплошь черной, фигуры произвело на Широкова и Синяева ошеломляющее впечатление. Словно персонаж из детской сказки, какой-то волшебный «черт», появился рядом с ними. Потом они разглядели молодое приветливое лицо, производившее приятное впечатление.
Двое других были одеты в обычные для каллистянских
– Мы были очень рады, – сказал Гесьянь, – когда узнали, что вернулся корабль Диегоня и на нем прилетели два человека от Мьеньи. Приветствую вас, дорогие гости! – Он повернулся к Диегоню и, обнимая его, сказал: – Вы, наверное, знаете их язык. Переведите им мои слова.
– Они вас поняли, – ответил Диегонь.
– Поняли, – сказал Широков. – И очень благодарны за теплое приветствие.
– За время пути наши гости хорошо овладели каллистянским языком, – пояснил Мьеньонь.
– А вы?
– Один только Бьяининь. Их язык очень труден для нас.
Два других члена экипажа, в свою очередь, обняли людей Земли. Один из них – Мьесинь – был тоже врачом и так же молод, как его командир. Другой, значительно старше, оказался женщиной.
– Меня зовут Сетьи, – сказала она. – Я вьеньти Синьяня.
Слово «вьеньти» на каллистянском языке обозначало «подруга» и было равнозначно русскому слову «жена», но одновременно оно служило для обозначения дружбы между женщинами. Если же друзьями были мужчина и женщина, то они назывались «вьести», так же как и друзья "мужчины. (Слово «вьести» не поддается точному переводу. Приблизительный смысл – «собеседники».)
– Дайте как следует рассмотреть вас, – сказал Гесьянь.
Он положил руки на плечи Широкова и улыбаясь смотрел в его лицо.
– Сколько вам лет, Гесьянь? – спросил Широков.
– Четырнадцать.
– Двадцать восемь, по-нашему. Вы ненамного моложе меня.
– Тем лучше, – сказал Гесьянь. – Больше оснований нам быть друзьями.
Синьг и Ресьинь подошли к нему.
– Да, да! – заторопился Гесьянь. – Пойдемте к раненым. Я хочу их видеть. – Он снова повернулся к людям Земли и снова окинул их внимательным взглядом. – Вы очень легко одеты, – сказал он совсем другим, профессиональным тоном.
– Для нас здесь достаточно тепло, – ответил Широков.
– Вот как! – Гесьянь нахмурился. – Какая средняя температура на вашей планете?
Синяев ответил.
– На каком расстоянии ваша планета от Мьеньи?
Получив ответ и на этот вопрос, Гесьянь повернулся к Синьгу.
– Вы, кажется, собирались лететь прямо на Каллисто? – спросил он.
– Да.
– Хорошо! Там увидим. Идемте, Синьг.
Четыре врача надели крылья и улетели на станцию.
Это было первым намеком на то, что с прилетом людей Земли на Каллисто не все обстоит так просто, как они думали. Но в тот момент Широков и Синяев
Примерно через час Синьг и Мьесинь вернулись на звездолет.
– Как раненые? – спросил Диегонь.
– С ними все в порядке, – ответил Синьг. – Вот только зрение можно вернуть на Каллисто, не раньше.
– Гесьянь там?
– Да. Он разговаривает с Каллисто. – Синьг посмотрел на Широкова, стоявшего рядом, и Петр Аркадьевич заметил странное выражение на лице своего друга. Казалось, что Синьг чем-то взволнован и огорчен.
– Гесьянь разговаривает о нас? – прямо спросил Широков, глядя в глаза Синьга.
– Да, о вас. Мне надо поговорить с вами, – сказал Синьг, обращаясь к Диегоню.
И они ушли.
Это было вторым намеком, возбудившим уже тревогу.
И вот сейчас, спустя несколько часов после прилета корабля Гесьяня, слова Диегоня в третий раз намекнули на что-то, по-видимому, неприятное.
Что же могло случиться?
Они с нетерпением ждали прихода Синьга.
Врач звездолета появился наверху явно расстроенный.
Он сел рядом с Широковым и долго молчал.
– Вот, Петя, – сказал он наконец. – Меня считают хорошим врачом, а это совсем не так.
– Что-нибудь с ранеными?
– Нет, не то. Дело не в раненых, а в вас.
– Мы ни разу не болели.
Широков уже начал догадываться, в чем дело, но хотел вызвать Синьга на полную откровенность.
«Хорошо, там увидим», – звучали в его ушах слова Гесьяня.
Не об этом ли говорил он с Каллисто? Очевидно, об этом.
– Говорите прямо: в чем дело? – спросил Синяев.
– Я был на Земле, – словно самому себе сказал Синьг. – Я знаю ее климат, знаю организм людей. И все же я не подумал о разнице средних температур Земли и Каллисто.
– И что же? – спросил Широков, поняв все.
– Гесьянь считает, что вам нельзя лететь на Каллисто. Пока нельзя, – поправился Синьг. – Надо привыкнуть к лучам Рельоса.
– Здесь?
– Нет, здесь ничего не выйдет. Сетито слишком далеко от Рельоса. Гесьянь советовался с врачами и астрономами Каллисто. И они решили отправить вас на Кетьо, для акклиматизации. Кетьо ближе к Рельосу, чем Сетито, но дальше, чем Каллисто. Это будет промежуточной остановкой.
– И долго нас собираются там держать?
– Дней пятьдесят.
Широков переглянулся с Синяевым. Пятьдесят дней! Это было не так уж страшно. Они ожидали худшего.
– Из-за этого не стоит расстраиваться, – сказал Широков.
– Как ты не понимаешь? – по-русски сказал Синяев. – Не это их расстраивает. Дело не в том, что мы попадем на Каллисто с опозданием.
– А в чем же?
– В них самих.
Широков посмотрел на грустное лицо Синьга и понял.
– Летите на Каллисто, – сказал он, – без нас. Мы отправимся на Кетьо с Гесьянем.