Камень огня
Шрифт:
— Ладно, — удовлетворенно заявила Чандра, — я иду с вами.
— Нет, даже если явятся все Девять и потребуют этого. — Дарвиш снова наполнил кубок и торопливо глотнул. — Ты отправляешься домой. Поверь, никто сейчас не думает о свадьбе. И твой народ будет беспокоиться о тебе.
— Мой народ, — вызывающе передразнила она, — даже не знает, что меня нет, и не будет скучать по мне, когда узнает.
Дарвиш хотел вновь возразить, но по лицу Чандры понял, что она не станет слушать. «Ну и пусть», — решил принц. Вряд ли он тот человек, который вправе кому-то советовать, как ему жить.
— И
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что ты собираешься делать? Колотить его своей саблей, пока Аарон будет очищать его карманы?
— Что-то вроде этого. — Дарвиш еще выпил. «Ну и язычок у этого ребенка!»
— Имело бы смысл взять с собой чародея.
— У нас нет чародея.
— У вас есть я.
— А ты-то как раз не можешь идти.
— Это почему же?
— Э… — Дарвиш хотел взять с собой чародея, но все они нужны здесь: вдруг извержение произойдет раньше, чем Камень вернется. Лорд-канцлер очень извинялся по этому поводу. — Ты слишком молода.
Чандра улыбнулась. Что за болван!
— Я достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, — заметила она.
— Слушай, Чандра, — Дарвиш пытался рассуждать здраво, — почему тебе так важно идти с нами?
Девушка раздула ноздри в бессознательном подражании Раджит.
— Я же сказала тебе. Чародеи Девяти создали Камень. Я — Чародей Девяти и, — если ты не знаешь другого такого, а я лично не знаю, — единственный Чародей Девяти во всей округе. Это делает меня исторически ответственной за Камень. — Она перебросила косу за спину. — А кроме того, если я помогу вернуть Камень, мне будет проще отказаться от брака.
— Брак не будет…
— А если ты не возьмешь меня, я расскажу всему городу, что Камень пропал.
— Ты не посмеешь!
— Хочешь проверить?
Похоже, она не шутит.
Дарвиш прикончил вино и свирепо посмотрел на нее поверх кубка. Она встретила его взгляд, самодовольно улыбаясь.
— Проклятие! — вздохнул он наконец. — Твоя взяла. Можешь идти. Все равно, — надулся принц, — я бы не смог тебя остановить.
— А я все думала, когда же до тебя дойдет?
— Дойдет что?
— Что ты не смог бы меня остановить.
— Тогда почему?..
Чандра раскинула тонкие руки.
— Потому что я предпочитаю, чтобы этот разговор состоялся сейчас, а не на палубе корабля или у дворца в Тиволике, где вы бы провалили всю миссию.
Дарвишу всегда претил покровительственный тон, но когда он звучал из уст девчонки в два раза меньше его и на семь лет моложе, — это было просто нестерпимо.
— Мне никогда не говорили, что ты чародейка, — проворчал он.
Чандра пожала плечами.
— А мне не говорили, что ты пьяница. Считай, что мы квиты.
— Да? Ну, ты… — Странный, придушенный звук прервал его. Аарон, крепко обхватив себя руками в тщетной попытке удержать грудь в состоянии покоя, трясся от беспомощного смеха. Этот смех звучал слегка заржавлено, как будто им давно не пользовались. А еще — немного отчаянно.
Дарвиш и Чандра посмотрели на корчащегося вора с аристократической надменностью.
Аарон не знал, почему он смеется, разве что его рассмешила мысль о них троих — пьяном принце, беглом ребенке-чародее и неудачнике-воре, — штурмом берущих Итайли и с триумфом возвращающихся с Камнем Ишии. «Наши души связаны. Я не могу убежать. Мне придется пройти это до конца».
Возможно, он смеялся потому, что разучился плакать.
8
«Встретимся в доках». Легко было сказать это там, в тишине дворца. Чандра подвинула сундучок и туже сплела вокруг себя заклинание невидимости. Ее несуженый со своим вором отправлялись из храма, из «уединения» принца, поэтому девушка не могла идти с ними, но разве она не самостоятельно прибыла в Ишию?
— Я Чародей, не забывай, — осекла Чандра предостережения Дарвиша. — Оставаться невидимой — одно из основных магических искусств.
Принц с надеждой посмотрел на Аарона. Смерив девушку взглядом, чужеземец сказал:
— Перед доками стоят семь складов. Встречай нас у западного конца.
Дарвиш запротестовал, а вор ответил:
— Она чародейка. — Его тон добавил: пусть докажет это.
Принц ухмыльнулся. Разозлившись, Чандра вскочила и выбежала из комнаты. Затем ей пришлось вернуться, чтобы снять с одевальщиков сонное заклятие. Девушка не помнила, когда последний раз была так смущена.
— Я верну ему этот Камень, — пробормотала Чандра, но ее слова потерялись в криках чаек, — и тогда он пожалеет, что смеялся. Он увидит. Я — Чародей Девяти!
Грубый камень западного склада впился ей в спину, а впереди раскинулись доки Ишии.
Всюду вразвалку ходили матросы; золото блестело в их ушах, и носах, и зубах, каждое второе слово — ругательство. Купцы, либо пухлые как перины, либо тощие как скелеты, общались с корабельными экономами и капитанами, договариваясь о грузах, плате и взятках. Шлюхи зорко посматривали из-под густо накрашенных век, чтобы не упустить свой шанс, и на глазах у Чандры хлипкая девица младше ее последовала за смеющимся матросом. Простой люд рыскал по докам в поисках дешевого товара — отреза шелка, чуть испачканного солью, рыбы не первой свежести. Дворяне, подняв надушенные рукава, чтобы избавиться от постоянно меняющихся запахов гавани и вездесущей вони своих менее удачливых собратьев, искали острых ощущений в сопровождении стражников — на случай, если острые ощущения одержат верх. Где-то неподалеку заныл нищий, выпрашивавший милостыню, но, судя по пронзительным крикам боли, получил менее желанное подаяние.
Больше пяти лет Чандра жила в тихом деревенском поместье со своей наставницей, служанкой и старой няней. Раз в месяц к ней приезжал отец. Раз или два в году она приезжала ко двору отца.
Доки Ишии в полном смысле слова кишели людьми. Слишком много их толклось в одном месте.
Посреди процессии с приданым Чандра была частью большого целого. Здесь девушка сидела одна. Не то чтобы она боялась. Она — чародей. Притом Чародей Девяти. Но во всем этом ощущалась какая-то необузданная сила. Слишком уж много людей…