Камень Света

Зинделл Дэвид

Но мы все еще не верили в то, что казалось великим чудом, и старались миновать земли зайаков побыстрее. Самый прямой путь через Вендраш большей частью проходил по их землям, граничившим с Белыми горами на западе, Кровавой рекой на севере и Джадом на юге. К этой реке мы теперь и повернули, хотя и пришлось прибавить еще несколько миль к нашему путешествию. В любом случае вскоре нам предстояло пересечь реку Эста к югу от того места, где в нее впадает Джад.

Итак, на следующий день, перейдя вброд холодные воды, текущие с Белых гор, мы пересекли границы земель племени данлади. Их воины, казалось, тоже опасались Атары, так как беспрепятственно позволили нам проехать. Они не были друзьями Морйину, но не выказали дружелюбия и воину племени кармэк, а уж в особенности Мэрэму,

Кейну или остальным. Впрочем, это было не важно. Погода стояла хорошая, с теплыми, полными солнечного света днями и холодными ясными ночами. Укрытия нам не требовалось, так что мы устраивали себе постели на мягкой степной траве и укрывались плащами. Когда наши припасы начали подходить к концу, Атара подстрелила антилопу. Мэрэм присовокупил к пиру остатки кальвааса из Аландиля и предвкушал вкусный сытный ужин с добрым густым мешским пивом.

За три дня мы преодолели сто двадцать миль, лежавших между Джадом и Эстой. Здесь, к югу от места, где в нее впадают Джад и Кровавая, эта огромная река не была и вполовину так широка, как на пути к Пору. Далее обе реки, сливаясь среди лесов и равнин Алонии, вместе текли к Трайе. Но все равно Эста оказалась достаточно широкой, и нам вместе с лошадьми пришлось перебираться вплавь. Пока мы плыли к другому берегу, Мэрэм успел три раза поклясться, что никогда больше не подойдет к реке близко.

– До тех пор, пока нам не придется пересекать Пору, – напомнила Атара.

– О, Пору! – воскликнул Мэрэм. – Я забыл про Пору!

Королева всех рек лежала в ста пятидесяти милях к востоку. Местность к западу от нее в этих широтах принадлежала племени ньярья – дружественному племени кармэк. Нашу дорогу пересек всадник, принадлежавший к одному из кланов. Когда он узнал, что Атара приходится внучкой великому Сарайджаксу, то предложил нам кров, мясо и очаг. Мы провели ночь в огромном шатре вождя. Как и для сарнийцев, что мы встречали раньше, Атара оставалась для них неприкосновенной: воины, приближавшиеся к Атаре с едой или питьем, отводили глаза и старались не прикасаться даже к ее одежде. Этот запрет, однако, никоим образом не отразился на гостеприимстве ньярья. Как обнаружилось, неприязнь сарнийцев к чужакам превосходило только их великодушие по отношению к друзьям. Воины и их жены подносили нам блюда, наполненные жареным антилопьим мясом, бизоньими бифштексами и копчеными в ароматных травах кроликами. Угощали нас и круглыми желтыми хлебами, политыми маслом и медом. Пили мы кобылье молоко. К радости Мэрэма, вождь племени, которого звали Вайшакэн, принес бутыль бренди и собственной рукой разлил его по нашим чашкам. А перед тем как мы отошли ко сну, он подарил каждому по плетеному кожаному хлысту с рукоятями, украшенными кованым серебром.

На следующий день – первый день Вэльте – мы проделали пятьдесят миль по ровной, поросшей короткой травой степи. И следующие два дня все также от рассвета до заката ехали по степи мимо огромных бизоньих стад. Хотя воздух постепенно делался холоднее, здесь, в центре Вендраша, небо становилось все более синим, а красно-оранжевые кустарники и золотые листья хлопковых деревьев вдоль рек и ручьев представляли поистине великолепное зрелище. Это была бы самая лучшая часть нашего пути домой, если бы Атара трижды не теряла направления. Ей требовалось несколько часов, чтобы восстановить свое чутье.

Утром четвертого дня Вэльте мы добрались до могучей реки Пору. Атара заверила Мэрэма, что та сейчас и вполовину не такая глубокая, как весной или летом, когда ее наполняют ручьи с гор. Но все равно Мэрэм боялся переправляться. Его неуверенность, должно быть, передалась лошади, в итоге ее снесло вниз по течению, и они выбрались на восточный берег Пору в сотне ярдов от нас. За этим последовала единственная настоящая неприятность за все наше обратное путешествие. Огромный черногривый лев, залегший в траве у реки, надумал погнаться за Мэрэмом и его лошадью. Он уже почти вонзил когти в бока несчастной кобыле, когда Атара убила его единственной стрелой, попав прямо в сердце.

– Н-да, – сказал Мэрэм, когда мы все собрались вокруг убитого льва. – Думаю, что должен поблагодарить тебя за спасение моей жизни.

– Думаю, должен, – широко улыбаясь, ответила Атара. – Но мы все уже давно должны друг друга поблагодарить.

Подвиг Атары, застрелившей льва, стал известен не только нам. Так вышло, что две воительницы из Сообщества Мужеубийц, с длинными волосами, еще более светлыми, чем у Атары, в разукрашенных кожаных доспехах, охотились тем утром на берегах Пору. Они немедленно примчались, чтобы поприветствовать свою кровную сестру. Не важно, что Атара принадлежала к племени кармэк, а они – к племени уртук. Воительницы только поблагодарили Атару как имакла за то, что та почтила их земли своим присутствием. Изучив мертвого льва, они настояли на том, чтобы вернуться с Атарой в их лагерь и выпить вина. Они вынули ножи и быстро сняли шкуру, собираясь выделать ее и сшить для Атары львиный плащ, чтобы все могли оценить искусство лучницы.

Остальных, однако, воительницы взяли с собой с большой неохотой. Лильяне они, может, были и рады, но на Кейна, Мэрэма, мастера Йувейна, Дэя и меня смотрели с вызовом, как на всех мужчин. С особенным подозрением они восприняли меня, ибо я был рыцарем Меша и, следовательно, древним врагом уртука. Их воинственность не стала меньше, когда я напомнил, что сейчас между нашими народами нет войны, а я всего лишь возвращаюсь домой. Только когда Атара объявила, что мы великие воины, сразившие множество людей Морйина, обе воительницы смягчились. Атара также настояла на том, чтобы мы оставались все вместе, и более того, чтобы Мужеубийцы дали нам охрану до Утренних гор. Авторитет Атары стал таковым – не говоря уже о воле, – что Мужеубийцы в итоге согласились на все эти требования.

К вечеру мы прибыли в их лагерь. Остальные сестры посовещались и согласились с их решением. Со своей стороны они выдвинули единственное требование: Атара останется с ними и обучит трех младших сестер мастерству лучницы, пока старшие подготовят львиную шкуру.

Так мы прождали пять дней у ручья, укрытого огромными хлопковыми деревьями. Я остро ощущал, как уходит время, ошеломляющее чувство необходимости вернуться домой как можно быстрее гремело в моей крови словно барабан. И все же я рад был подружиться с этими свирепыми женщинами. По ночам мы сидели с ними у костра, трапезничая и рассказывая истории. К их – и к нашему – удивлению, однажды ночью у костра возник Огонек и предстал перед ними в танце серебряных искр. Мы могли только предположить, что сила камня Света как-то усилила его сущность и сделала видимым для всех.

Наконец сестры закончили дубление львиной шкуры и подшили ее полосами чистейшего гальдианского хлопка. С черным мехом львиной гривы, обрамлявшим светлые волосы, и белой повязкой, охватывающей лицо, Атара и в самом деле выглядела так, словно один из героев-имакиль древности вернулся к жизни.

На следующее утро мы снова ехали через земли уртука. Двенадцать Мужеубийц, сопровождавшие нас, ехали впереди. Проехав миль тридцать, мы добрались до Алмазной реки и поехали вдоль нее на восток. Эта лента прозрачной воды, стекавшая с Утренних гор, напомнила, как близки мы к дому. Я молился, чтобы добраться туда без дальнейших приключений. Впрочем, беспокоиться было не о чем. Даже отряд из пятидесяти воинов уртука, возвращавшихся на зимние квартиры на севере, завидев странное зрелище – Мужеубийц, сопровождающих семерых чужаков в сторону Меша, – не стал ввязываться в драку с нами, а, напротив, поприветствовал дикими военными кличами, так как они слышали, что мы побывали в Сакэе и убили множество людей Красного Дракона.

Сотня миль по прямой была от места слияния рек Пору и Алмазной до Меша, и мы придерживались этого маршрута. За день удалось проделать половину расстояния. Наутро одиннадцатого дня на небе появилось несколько пушистых белых облачков, а горы Меша пурпурной грядой поднялись над горизонтом. Мы гнали к ним лошадей весь тот долгий, долгий день, а горы становились все выше и отчетливее. К полудню я мог уже различить очертания белой вершины горы Таркель, хотя никогда и не видел ее под таким углом. Это была единственная гора к югу от Алмазной реки, обращенная к золотым равнинам Вендраша.