Камень Трокентана. Книга 3
Шрифт:
– Как бы там ни было, а ничего хорошего нам не светит, – сказал Грума. –Вероятно, они ведут нас просто для того, чтобы съесть в другом месте, как вели тех бедных людей по дороге возле Леска.
– Очень даже может быть, – согласился с ним Рони.
– Лучше чем сейчас, не будет случая, чтобы попытаться сбежать, – сказал Коли. – Орков на страже всего четверо, а мы даже не связанны и сидим сарае. Надо попробовать бежать отсюда.
– Легко сказать, – ответил Рони. – Мы безоружны и устали, да даже если бы мы были вооружены до зубов и бодры, то не справились бы с этими огромными громилами, к тому же тут кругом другие орки, малейший шум, и они сбегутся сюда десятками, если не сотнями.
– А что же теперь
– Я не знаю, что делать. Ситуация ещё хуже, чем с оборотнем в Батионе, хоть и не думал, что когда-нибудь скажу подобное.
– Все-то мы, вероятно, и не спасёмся, но возможно сможем спасти хоть Алорон, – сказал Грума.
– Что ты имеешь ввиду?
– Может быть, мы сможем как-нибудь отвлечь внимание орков, а она попробует прошмыгнуть и тихонько сбежать. Хоть и риск огромный, но ведь терять и вправду нечего.
Алорон испуганно посмотрела на гномов. Те её явно переоценивали. Она была вовсе не тот человек, который мог бы отважиться на такое дело. Она до смерти боялась орков, у неё не было той остроты ума, опыта и хладнокровия как у Антелин и Винилин. Да и гномы всерьёз относились к подобной идее, видимо, под впечатлением от длительного общения с пропавшими госпожами, которые имели по-своему уникальные для женщин крепкую волю и характер. Алорон же была маленькая серенькая мышка. На их фоне она была обычной посредственностью, слабой девушкой, которая ныла при каждом удобном случае, первая опускала руки, не могла сама ничего решить, и ей даже близко не приходили в голову мысли, как бы выкрутиться из очередной передряги хоть сколь-нибудь подобные тому, о чём думали и говорили Антелин и Винилин. Если она и говорила что-то, так это оказывалось всего лишь очередную глупость. Все её размышления, на протяжении практически всего их непростого путешествия, сводились к саможалению, желанию поесть, согреться и, наконец выспаться.
Ей очень хотелось домой, а часто, в особо трудные минуты, просто упасть на землю и умереть, чтобы этот кошмар, в который превратилась её жизнь, поскорее бы закончился. Но её поддерживала забота Антелин, и в существенной степени суровое отношение Винилин. Она жёстко пресекала любые попытки нытья с её стороны, вместо того чтобы подбодрить ругала. Или по утрам, когда Алорон просыпаясь, искренне жалела, что она до сих пор жива, осознавая что её ждёт день очередного кошмара, Винилин вместо того, чтобы проявить заботу, безжалостно пинала её ногами.
Алорон не могла вспомнить ни одного случая, когда Винилин была бы к ней ласкова в трудную минуту или говорила бы ей по-доброму слова поддержки. Вместо этого она была к ней жестока, как будто она была для неё вьючным животным, не желавшим нести её ношу. Винилин была суровой и строгой, и чем тяжелее бывало Алорон, тем суровее она с ней поступала. Алорон часто ругала про себя злую и бессердечную амас, которая, по-видимому, только и старалась, чтобы не дать ей помереть спокойно.
Но теперь, когда её не было рядом, Алорон вдруг поняла, что это была поддержка, вся эта мнимая жестокость и бессердечность были лишь клевета её саможаления. И все эти пинки, били по саможалению, а строгие слова обидны для него. Оно же, саможаление, и хотело её смерти, повергало её в бездну отчаяния, покушаясь и на жизни её спутников, желая через неё опустить и их руки. Винилин лишь спасала её и всех остальных от этой бездны, и не боялась при этом казаться жестокой, несмотря на то, как о ней подумают окружающие, а всё делала лишь для их пользы.
Это гномы сейчас смотрят на неё с жалостью, или вот теперь мягко подбадривают её, когда она сидит на земле и, прижав лицо к коленям, ревёт от страха и безысходности, не ведая того сами подпитывают её саможаление, которому теперь недолго осталось, чтобы загнать её в могилу. Гномы теперь говорят, что всё будет хорошо, убеждают её не бояться, все эти пустые дежурные фразочки. А вот была бы рядом госпожа Винилин, она бы, верно, уже избила бы Алорон до крови, наорала бы на гномов, обозвала бы их тюфяками и бородатыми бочонками, уж она бы не сюсюкалась с ней, но вытащила бы её из этой передряги, хоть та её бы и ненавидела. А теперь ещё немного и отчаяние сожрёт её раньше орков, и она умрёт вдвойне жалкой смертью.
Но теперь Винилин мертва, и Антелин нет рядом, а она осталась тем, кем и была, обычной тряпкой, серой мышкой трусливой и глупой. Алорон схватила себя за волосы и зарычала. Потом она вдруг перестала реветь и успокоилась. Она подняла лицо, её заплаканные глаза стали спокойнее, она молчала. Гномы тоже молчали, рассевшись на полу сарая.
– Я, я попробую убежать, хоть и не знаю куда теперь бежать, но госпожа Винилин, она всегда боролась до конца и хоть мне далеко до неё, но я тоже хочу бороться как она, я не хочу быть просто съеденной как какая-то овца, хоть мне и очень страшно, – сказала Алорон тихо.
Гномы замолчали и теперь все вместе смотрели на неё с сочувствием и усталостью. И тут они услышали низкий звук орочьего рога со стороны дороги, по которой они пришли. Спустя небольшое время звук повторился. В ответ ему из деревни раздался гул другого рога, но уже более маленького с высоким звуком. Снаружи сарая послышалось движение, и Рони спрятал светящийся кристалл за пазуху. Вскоре двери открылись, и в них вошли рослые орки с факелами в руках. Они похватали гномов, как будто те были маленькими детьми и куда-то их понесли. Спустя какое-то время пришёл рослый орк и, схватив Алорон, понес её на проходящую сквозь деревни дорогу, где бросив на обочине, сам встав рядом.
Совсем близко раздался мощный низкий звук рога. Алорон посмотрела на дорогу и увидела приближающихся к ним орков. Те шли шеренгой впереди, и каждый из них нёс по огромному факелу. У одного из них был огромных размеров рог, в который орк и трубил. Первая шеренга орков, несущих факелы, прошла, и за ними следовали бесчисленные колонны свирепых чудовищ, готовых бескомпромиссно истребить всё живое вокруг себя. Они проходили мимо пленников по дороге сквозь деревню, сплочённые воедино волей своего предводителя, полные решимости уничтожить любого противника. Орки были самого разного вида, были среди них маленькие и почти согнутые, были высокие и тощие, были толстые и приземистые, но все они были уродливы, и все они распространяли вокруг себя чувство животного страха.
Вдруг, среди проходящих сквозь деревню колонн показались вновь орки с факелами. За ними особняком шли огромные орки подобные тем, что сопровождали пленников. Они шли, образуя квадрат, в центре которого могучие громилы несли больших размеров носилки, покрытые шкурами. Как только носилки поравнялись с пленниками, раздался пронзительный звук рога, и всё орочье войско оглушительно вскрикнув, как одно немыслимое чудовище, разом остановилось.
Алорон с ужасом смотрела на стоявшие напротив неё носилки. Бледная рука отдёрнула изнутри сделанные из шкур шторы, и она увидела каулен. То пронзительно посмотрело прямо на неё, холодным и чрезвычайно жестоким взглядом. После оно сделало рукой знак кому-то из окружавших её орков. Вновь раздался пронзительный звук рога, и всё орочье войско, разом громко вскрикнув, тронулось дальше в путь.
Орки тянулись по дороге ещё довольно долго, но обессилившая и испуганная Алорон даже не пыталась примерно сосчитать их количество. Наконец, прошёл замыкающий отряд, нёсших факелы орков, после чего Алорон и гномов, которые сидели несколько в стороне, подняли и принудили идти вслед замыкающему отряду орочьей армии в компании рослых сопровождающих. Они были чрезвычайно потрясены всем увиденным, познав могущество противоборствующей им тёмной силы, которому немыслимо было и пытаться противостоять.