Камень. Книга 3
Шрифт:
— Лёшка, — пихнул он меня в бок локтём, — а можно потом здесь просто погулять? Я бы родителям следующим летом в имении что-нибудь подобное соорудил. Не в таких масштабах, понятно, но всё же. Столько оригинальных решений! А как камни обыграны! Посмотри. — он указал мне на обычный пригорок, вокруг которого в хаотичном порядке были навалены здоровенные валуны светло-жёлтого оттенка.
— Ага… — кивнул я. — Очень красиво. — хотя никакой особой красоты там не замечал, валуны как валуны, пригорок как пригорок… — Конечно, Саша, обратно пешком пойдём, у тебя будет время насладиться
— Это было бы здорово! — кивнул Петров.
Ладно, это я к Сашке давно привык, та же самая Кристина в таком его поведении явно ничего странного не замечает. Те же самые Инга, Наталья, Анна и Мария, не говоря уж про Варвару, вообще бы сейчас искренне умилились. А как быть с остальным приземлённым Светом? Нет же никакой гарантии, что они отнесутся адекватно к подобному поведению художника. И плевать им будет на портреты какого-то там князя Пожарского, или Великой княжны Марии. Остаётся одно — первое время на разных мероприятиях Света держать Петрова поближе к себе, может и обойдётся всё без рукоприкладства. А там, как говорится, будем посмотреть.
Оба моих деда обнаружились на одной из дорожек, шедшей вдоль забора, разделявшего поместья Романовых и Пожарских. Безопасность Императора обеспечивал с десяток Дворцовых, расположившихся по краям воображаемого прямоугольника с условным центром из охраняемой персоны. Мы с Петровым вылезли из гольф-мобиля и направились к Императору и Главе Рода Пожарских.
— Сашка, не переживай, всё будет хорошо. — подбодрил я оробевшего и ставшего вдруг отставать друга.
— Постараюсь. — кивнул он, и догнал меня.
Мои родичи нас заметили тоже и не торопясь направились навстречу.
— Добрый день, Государь. Добрый день, Михаил Николаевич. — поздоровался я с ними и пожал протянутые руки, обратив внимание на ещё более посвежевший цвет лица царственного деда.
— Добрый день, Алексей. — улыбаясь, сказал Император, а князь Пожарский просто кивнул. — Представь нам молодого человека.
— Александр Петров, — повернулся я к бледному Сашке, — мой близкий друг и замечательный художник.
— Наслышан о ваших талантах, Александр, наслышан. — Император протянул руку, которую Петров судорожно пожал. — И от внука, и от Михаила Николаевича.
— Здравствуйте, Ваше Императорское Величество! — у Сашки чуть голос не сорвался. — Здравствуйте, Михаил Николаевич!
— Здравствуй, Александр. — князь Пожарский тоже обменялся с Петровым рукопожатием.
— Александр, — продолжил Император, улыбаясь, — про извинения я помню, но в силу определённых обстоятельств вынужден просить вас отложить их принесение мной на пару недель… Надеюсь, вы пойдёте мне навстречу?
И как это понимать? Где это видано, чтоб Император сам просил об одолжении несовершеннолетнего молодого человека? Максимум, на что тот мог рассчитывать, это на то, что его просто поставят об этом в известность! Ещё и через третьих лиц! Вот ведь дед хитрец! Красиво через Сашку ко мне подлизался! Но, как говорится, прогиб засчитан!
А Петров судорожно кивнул и ответил:
— Конечно, Ваше
— Спасибо, Александр. — поблагодарил его дед. — Мне Алексей говорил, ты в Суриковке учишься? — спрашивая это, Император повернулся и указал Петрову следовать рядом с собой, мы же с другим моим дедом, переглянувшись, пошли за ними.
Некий официоз закончился, и переход на «ты» обозначал некое расположение Императора к собеседнику.
— Да, Ваше Императорское Величество.
— Наш Род помогает Суриковке по мере возможностей. И как тебе там, нравится учиться?
— Очень, Ваше Императорское Величество! — и Сашка, осмелев, «сел на любимого конька», рассказывая в общих чертах о своей учебе, делая упор на те занятия, которые имели отношение к творчеству. Дед же хмыкал, угукал и вставлял многозначительные «понятно» и «какие молодцы».
— Александр, — вклинился, наконец, Император, — мне тут Михаил Николаевич говорил, ты его портрет пишешь?
— Да, Ваше Императорское Величество. — кивнул Петров. — Работа уже движется к завершению.
— Михаил Николаевич мне обещал показать портрет. Если портрет мне понравится, возьмёшься за мой? — этот вопрос был задан таким тоном, который подразумевал только один вариант ответа.
И Петров меня не подвёл:
— Для меня это будет огромной честью, Ваше Императорское Величество! — поклонился Сашка.
— Замечательно. — кивнул дед. — Будем считать, что мы договорились. А сейчас позволь поручить тебя заботам Михаила Николаевича, нам с Алексеем надо переговорить наедине.
Когда мы с дедом отошли на достаточное расстояние дальше по дорожке, я не удержался и спросил у него:
— Тебе ведь портрет князя Пожарского понравится в любом случае?
— В любом. — хмыкнул он. — Но если работа твоего друга действительно будет выполнена на высоком уровне, то мне она понравится ещё больше. Цени, внучок.
— Ценю, деда. — вздохнул я. — Чего уж там, буду должен…
Если Сашка напишет портрет Императора, и напишет его действительно хорошо, не понадобится моему другу больше никакой рекламы! А если сам Император или кто-то из семьи о работе Петрова лестно отзовётся в Обществе, жизнь моего друга будет обеспечена жирными заказами на года вперёд. Главное, чтоб Сашка не догадался, что таким образом Романовы «покупают» мою лояльность. Это касалось и извинений перед ним, и портрета его работы. Но ничего, деду с бабкой я «отомщу» — намекну Марии и Варваре о сегодняшнем разговоре, пусть они родичей уже своими портретами достают!
— Ну, Алексей, — улыбался Император, — какие могут быть долги в семье. Разве что, так, маленькие одолжения. А твой друг умеет увлечь своими разговорами об искусстве, я теперь Варьку понимаю. Поговори с Александром насчёт своей сестры, пусть себя с ней в рамках держит. Я не требую прекратить общение, но… Ты понял.
— Понял. И уже разговаривал. Петров, поверь мне, сам не рад. У него с Гримальди любовь.
— Постой, Лёшка… — дед остановился. — Мне что-то такое докладывали… Якобы, Машка с Варькой у тебя в ресторане этом с младшей принцессой из княжества Монако познакомились?