Каменный клинок
Шрифт:
А Франсуа, с комфортом расположившись в его палате, тихо сходил с ума от бормотания соседа — помешанного на бабочках пожилого господина, откликающегося на имя Жак.
Слушать лекции по лепидоптерологии ему надоело уже через десять минут после «возвращения» из дому: рассказ о самой крупной бабочке в мире, которую иногда принимают за птицу, так как размах ее крыльев составляет около 30 сантиметров, его еще позабавил. А вот истории о том, что в Индии, Китае и Южной Америке бабочек употребляют в пищу, вызвал у него приступ омерзения. А ненормальный ученый никак не желал успокаиваться:
— А вы знаете, что на восьмидесятилетие Ким Ир Сена солдаты подарили ему картину, сделанную из четырех с половиной миллионов крыльев бабочек?
Удивленно покачав головой, Франсуа вздохнул, завалился на кровать и, повернувшись спиной к ожесточенно жестикулирующему соседу, закрыл глаза: тембр его довольно низкого голоса разительно отличался от тоненького,
— За свою короткую жизнь бабочка способна отложить более тысячи яиц… — не унимался Жак. — Представляете себе, друг мой? Задумайтесь — средняя бабочка живет всего несколько дней! Да, махаон способен прожить до полугода, но это исключение из правил… А тысяча яиц — это очень много…
Франсуа захотелось завыть. Или врезать соседу по голове: несмотря на неплохие навыки медитации, сосредоточиться на планировании атаки не удавалось никак — придыхания и вскрикивания вошедшего в раж соседа вывели бы из состояния нирваны, наверное, даже самого опытного йога. А слушать его вторые сутки подряд было совершенно запредельным испытанием.
— Интересно, а как его выносит Шатлен? — посмотрев на часы, подумал Франсуа, и внутренне подобрался: до момента появления в клинике президента оставалось всего какие-то два часа сорок минут. — Видимо, ночует дома именно для того, чтобы немного отдохнуть. Кстати, сейчас у него очень хорошая возможность немного прийти в себя после этих занудных лекций… …Последние два часа выдались самыми нервными: сотрудники охраны президента метались по зданию клиники и добросовестно делали свою работу. В среднем раз в десять-пятнадцать минут в палату врывались жандармы либо одетые в гражданское офицеры, извинялись, и, объясняя причины таких мер безопасности, принимались за поиски оружия, взрывчатки или радиоактивных материалов.
Этоли, восседая на кровати, устало поглядывал на работающих офицеров, и старался сдержать усмешку: все эти меры безопасности были рассчитаны на предотвращение абсолютно примитивного покушения. По его мнению, человек, способный отойти от шаблона — всяких там пистолетов, снайперских винтовок и зарядов тротила, был просто обречен на успех: найти что-либо нестандартное эти служаки были не в состоянии.
— Интересно, а после МОЕГО выступления они сделают какие-либо выводы? — поглаживая пальцами клинок, думал он. — Да, наверное, но как обнаружить такое?
Наверное, никак. И это, черт подери, здорово… …Топот десятков пар ног в коридоре донесся до него словно через какой-то звуковой фильтр: за десять минут до этого он как-то сумел настроиться на действие, и сейчас пребывал в состоянии, близком к соревновательному. Когда, находясь на татами, практически не слышишь ни рева трибун, ни щелчков затворов фотоаппаратов, ни воплей стоящего в двух шагах тренера. Краем глаза заметив, как открывается дверь, и в палату вбегают увешанные камерами корреспонденты, он сфокусировал взгляд на солнечном блике, играющем на грани стоящего на подоконнике стеклянного графина, и постарался замедлить ускорившееся сердцебиение.
В комнате вдруг стало многолюдно, защелкали вспышки, и в дверном проеме появилась фигура президента, окруженная толпой телохранителей, руководством клиники и всеми теми, кто пытался создать себе политический имидж на посещении здания, отремонтированного после недавнего урагана.
Охраны было много. Даже чересчур. Стараясь не отводить взгляда от графина, чтобы готовые к любым неожиданностям офицеры не среагировали на его взгляд, Франсуа встал с кровати, сделал шаг к стене, чтобы освободить центр комнаты, и, поняв, что достает, взмахнул зажатым между пальцами правой руки маленьким лезвием из обсидиана…
Глава 21. Беата
— Ну, что, господа жулики и бандиты, пришла пора прощаться? — забравшись на здоровенный камень и грустно вглядываясь в лица окружающих его людей, Вовка сглотнул подступивший к горлу комок, прокашлялся и, оперевшись на плечо стоящего чуть ниже Будильника, вытянул вверх указательный палец:
— К сожалению, нам пора возвращаться к своему народу, ведущему неравный бой за мир во всем мире, счастье для всех и каждого, и, конечно же, бабло на наших счетах. Мы уходим, но не надолго: когда над вашими головами нависнет какая-нибудь жопа, и вам покажется, что пора склеивать ласты, чем идти на поводу у паникеров и чмырей… позвоните! Чип и Дейл придут на помощь! Может быть не сразу, но обязательно придут. В смысле, придем… Или прилетим. И наваляем врагу так, что мало ему не покажется! Да, вы не ослышались — мы покидаем вас, но оставляем Буди… господину Джамшеру Утренней Заре хрень, способную передать нам просьбу о помощи…
Вот такие мы гуманные и… крутые! Так что берегите парнишку, как зеницу ока и собственную кредитку…
Вовку несло. Учитывая то, что за последние дней восемь никто из нас троих не спал больше трех часов в сутки, его способность связно говорить должна была расцениваться как нереальный героизм. А то, что половину слов горцы не понимали в принципе, лично меня беспокоило не очень. Достаточно было врубиться в общий смысл его фраз, и вспомнить все то, чему мы успели их научить за время нахождения в их деревне, как термины и определения, произнесенные на непонятном для них языке, начинали казаться абсолютно неважными мелочами. … — На бога надейся, но не тормози! — так завещали наши предки, и вы обязаны сделать все, чтобы в мое следующее посещение меня тут встретил город-сад, город-огород и город-пивная… Что для этого надо сделать? В принципе, не так много. Для начала научиться читать и писать: в наше время главное, что приносит большие деньги — это информация. Ибо до торговли оружием, наркотой и девочками вы пока не доросли. Ничего, исправитесь. О чем это я? А, да, о чтении… Вот вы стоите, смотрите на меня, и хлопаете глазенками. Мол, че ты гонишь, дядя? Какая, нафиг, информация, если мы тут варимся в собственном соку, и максимум на что способны, так это тырить урожай у проезжающих мимо перевалов долинников. Да, я понимаю, что информация о том, что за падла сгрызла яблоки у брата соседки этого бедного землепашца не стоит нихрена… Но я и не предлагаю вам ограничиться одним только гоп-стопом! Мы тут перетерли с братаном Митькой, и он готов брать на службу лучших воинов наших кланов не только в Императорскую гвардию, но и в создающуюся школу ниндзюков-затейников. В общем, выпускники этого заведения в скором времени начнут заниматься делом, которое сможет приносить неслабые дивиденды, а именно разведкой, заказными терактами и тому подобной хренью. Не упускайте свой шанс — кто не успел, тот опозданец. Самое главное у вас уже есть — мужество, желание подняться и ручки загребущие… Осталось отполировать мозги, слегка набраться всякой умной хрени… и начать наконец разводить лохов… А их в этом мире предостаточно… Как вам перспективы? Ниче так?
Ответа на вопрос не оказалось ни у кого. Нет, в принципе, многие из воинов Каменного Вепря и приглашенных на торжественную церемонию прощания гостей из других кланов понимали, что он говорит что-то очень важное, но, как мне казалось, суть многих его прогрессивных идей все-таки от них ускользала. Правда, расстраиваться по этому поводу смысла не было: всю последнюю ночь я и Арти объясняли совету вождей смысл большинства записанных в «Заветах Ильича» пунктов.
Подробно разжевывая последовательность предписанных в Вовкином труде действий. В итоге, перед самым рассветом вожди, наконец, сообразили, ЧТО именно предлагает им Щепкин, и два оставшихся часа до церемонии пытались высказать ему свою благодарность. Лучше бы дали нам поспать… … — Да, вы не привыкли отвечать за базар ни перед кем, кроме себя и своих друганов. Это крайне хреново! Запомните — у нас есть общий друг. Симинорская империя. С момента, как наш чрезвычайный и полномочный посол при дворе Императора Митьки вернется в Милхин, у вас понемногу начнет наступать форменный коммунизм. Про школу ниндзя я уже говорил… тогда слушайте дальше: подберите пару перспективных чувачков, способных научиться фарцевать, и отправляйте их с Джамшером. В моем домике в центре города решено открыть универмаг… в общем, торговую лавку, в которой эти самые пацаны смогут продавать меха, шубы и всякую дребедень… Обращаю ваше внимание на то, что по указу Императора налоги за торговлю, проезд по территории империи и проживание в столице с вас браться не будут. Прописку проверять пока некому, так что, уважаемые чурки нерусские, жить вы там будете, как выдра в джакузи. То есть просто прекрасно… Ассортимент магазина желательно расширять. Чем и как — я написал в труде, который хранится у вашего многоуважаемого вождя. Да, пока никто из вас не умеет читать, и это прискорбно. Но, исправив этот косяк, вы сможете припасть к источнику мудрости и благолепия, и найти ответы на мучающие вас вопросы. Например, есть ли жизнь на Марсе или еще какую хрень…
Вовка, задумчиво посмотрев на меня, приподнял одну бровь, почесал давно небритые щеки и, поймав ускользающую мысль, продолжил:
— Теперь о том, что делать с подрастающим поколением. Если коротко, то дрессировать. Как цуциков. То, что вы раньше называли боевым искусством, никуда не годится. Основные базовые элементы обучения я объяснил вашим лучшим бойцам.
Отрабатывайте до потери пульса. В следующий приезд я проведу семинар, развешаю черные пояса, или пораздаю подзатыльников. В общем, мне нужно, чтобы каждый толковый пацан был в состоянии нормально работать любым подручным предметом. Ибо только тогда он сможет достойно служить Родине, мне и пацанам… Хватит хлопать ушами — светлое будущее не за горами. Оно тут, в ваших ручонках. Просто вы его не видите… Что еще? А, вот… Если через пару лет хоть какая-то падла не будет уметь читать… — пенсионеров и умственно отсталых это не касается, — то я выйду из себя и долго не зайду обратно. А в гневе я страшен. Чудо-юдо отдыхает.