Каменный пояс, 1978
Шрифт:
Спешите, уставайте!
Год за годом
уйдут, но память остановит миг,
когда в окошке светится погода
и под землей рождается родник.
Нам нужно много
и совсем немного —
была б душа в дороге не слепа.
А потому лети, лети, дорога,
веди и вейся, лунная тропа!
МИХАИЛ ЛЮГАРИН
ПЛАМЯ
…Над
Словно пух от белых лебедей.
Над заводом
Вялый пар и буйный дым,
Полной грудью дышит коксохим.
Год тридцатый
Помню до сих пор:
Надрывал «козлами» свои плечи,
Котлован копал,
Огнеупор
Поднимал для кладки первой печи.
О былом забыть не смею —
Мирную построил батарею.
О былом мне память дорога,
Как победы трудовое знамя.
Для поджарки «Кокса-пирога»
Сам раздул
Малиновое пламя.
ВЬЮГА
Строителям БАМа посвящаю
О, вьюга,
Марлевая вьюга,
Моей поэзии — сестра.
На севере,
А не на юге
То днем,
То ночью
На досуге
Мы с нею грелись у костра.
Земля российская богата.
Но я бывал за той чертой,
Где летом солнце без заката,
Пунцовый снег
Пушист, как вата,
Зимует солнце
Под землей.
Где валит с ног
Полярный вихорь,
Гудит,
Как мощный калорифер.
И я иду неторопливо,
И все вокруг,
Как напоказ…
Зима!
Ну до чего ж красиво
Зимой на родине у нас!
Влекут
Заснеженные дали,
В морозе искры,
Да не те,
Что мы кувалдой высекали
В тайге на вечной мерзлоте.
Кружат снежинки,
Как живые,
И вот уж
Не видать ни зги.
Иду,
Мне кажется, впервые
Ношу со скрипом сапоги.
АЛЕКСАНДР БУРЬЯНОВ
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Уводят ввысь
Пролеты лестниц.
Цеха теснятся по бокам.
Как волнорезы,
В небе летнем
Поднялись трубы к облакам.
Пропитан воздух
Потом, солью.
И кажется —
Над головой
Поковкою пылает
На наковальне голубой.
И вот мой цех.
Мой механический.
Невольно ускоряю шаг.
С какой-то новой мелодичностью
Знакомый шум стоит в ушах.
И где-то там
Гудит мой фрезерный…
Сейчас увижу «старика»!
Линялой краской,
Точно фресками,
Его расцвечены бока.
Эмульсия бьет крепкой струйкой
В разгоряченную деталь.
Лениво сплевывая стружку,
Фреза вгрызается в металл.
— Ворчишь, «старик»!
А понапрасну:
Ведь я тебе не изменил.
К тебе стремился,
Как на праздник,
И даже ромбик нацепил.
Ведь здесь не раз,
Ломая фрезы,
Я закипал в разладах чувств,
Науку стали и железа
Заучивая наизусть.
Средь ветеранов,
В слишком частых спорах их
Нередко слышать доводилось мне,
Что никогда не нюхавшие пороху
Мальчишки
Нынче пишут о войне.
А что из этого?
И разве это плохо:
Не зная свиста пуль над головой,
Они вступают в новую эпоху,
Себя сверяя с той,
С пороховой.
ЯКОВ ВОХМЕНЦЕВ
ДОМОВОЙ
Сломали деревушку, увезли.
Один лишь дом стоит не потревожен:
Окошки на три пальца от земли,
Худая крыша на седло похожа.
Пустынный двор давно зарос травой.
Все ж на крыльце,
плечом припав к перилам,
Сидит в пимах кудлатый, домовой
И предается мыслям тихокрылым.
Во двор бурьян глядит через плетень…
Записано, знать, у природы в планах,
Чтоб на места снесенных деревень
Свершалося нашествие бурьянов.
По нраву, что ль, пришлося домовым
Ютиться в этом глушняке зеленом?
Негаданно предстала перед ним
Старуха с «алюминевым» бидоном.
Бидон подъемлет дряхлая рука…
А что теряться, коли выпал случай?
Проглянувшие капли молока
Исчезли сразу в бороде дремучей.
— А я, дедок, пришла ведь за тобой,
Давай сбирайся, горемыка сирый.
Помешкав, отвечает домовой:
— Ульяна, ты меня не агитируй.
Обременять колхоз иль сельсовет
И без меня людей на свете много.
Я здесь живу почти что сотню лет,