Каменный пояс, 1979
Шрифт:
Позднее театр осуществил постановку ленинианы — пьес Николая Погодина «Человек с ружьем» (1938 год), «Кремлевские куранты» (1940 год) и «Третья патетическая» (1959 год).
Особая судьба выпала на долю сценической жизни в Челябинском театре пьесы К. Тренева «Любовь Яровая». Театр трижды обращался к этой пьесе: в 1927, 1936 и 1951 годах. И каждый раз она звучала по-новому, а в театре нарастало, зрело глубинное понимание этого произведения, по-своему отразившего русскую революцию. Кропотливая работа театра вылилась в большой успех: спектаклю «Любовь Яровая» 1951 года была присуждена Государственная премия СССР. Лауреатами премии были названы режиссер спектакля Н. Медведев, художник Д. Лидер, артисты А. Лескова (Любовь Яровая), В. Южанов (Кошкин), Е. Агеев (Швандя), И. Баратова (Панова).
Новое
Каким же богатым содержанием была наполнена жизнь, если в памяти откладывалась каждая прожитая секунда, а четыре года казались вечностью? Приезд в город такого прославленного коллектива, как Малый театр и огромный успех гастролей, может быть, нагляднее всяких цифр говорит о происшедших изменениях. Ведь уже первая встреча с Малым в 1935 году стала хорошим творческим импульсом цвиллинговцам. В театре появились «Платон Кречет» А. Корнейчука, «Хозяйка гостиницы» К. Гольдони, «Волки и овцы» А. Н. Островского, «Слава» В. Гусева. «Разбойники» Ф. Шиллера, «Город ветров» В. Киршона — репертуар, явно «скорректированный» афишей Малого театра.
Символично, что первый большой успех на столичной сцене челябинский театр испытал именно на сцене Малого театра в конце лета прошлого года.
Гастроли челябинцев в Москве стали как бы тем фокусом, в котором сошлись поиски многих режиссеров и актеров театра, всего театрального коллектива, развивающегося как живой организм.
На встрече ведущих московских критиков с работниками челябинского театра по завершению гастролей отмечалось не только высокое профессиональное мастерство, но и подлинная интеллигентность в духе лучших традиций советской актерской школы.
В Челябинском театре такие традиции заложили мастера сцены прошлых лет — не просто большие актеры, но большие личности, беспокойные сердца. Это и заслуженный артист РСФСР Павел Гарянов, неуемный человек, ставший одним из создателей Челябинского театра кукол. Это и первая заслуженная артистка республики на нашей сцене Софья Вадова, которую в дни ее 25-летнего юбилея театральной деятельности поздравили корифеи русского и советского театра — В. Качалов, И. Москвин, О. Книппер-Чехова, А. Яблочкина, В. Пашенная. Это и народные артисты РСФСР Анастасия Лескова, Евгений Агеев, Петр Кулешов — почетный гражданин Челябинска, заслуженные артисты РСФСР Иван Рагозин, Евгений Прейс, Владимир Виннов, Софья Прусская, Изабелла Баратова, Владимир Милосердов, Леонид Варфоломеев и многие другие.
Нынешняя челябинская труппа достойно продолжает дело мастеров сцены. Показав в Москве за 12 дней шесть спектаклей («Русские люди» К. Симонова, «Егор Булычов и другие» А. М. Горького, «Беседы при ясной луне» по рассказам В. Шукшина, «Берег» по роману Ю. Бондарева, «Бал манекенов» Б. Ясенского, «Отечество мы не меняем» К. Скворцова), театр заявил о себе как об одном из самых интересных коллективов страны.
«…Гастролирующий сейчас в Москве Челябинский драматический театр имени С. М. Цвиллинга по высокому уровню своей профессиональной культуры бесспорно принадлежит к группе лидеров», — писал рецензент «Советской культуры». «Первый приезд театра имени С. М. Цвиллинга в Москву с творческим отчетом в целом оказался интересным, — писал рецензент «Правды». — И хотя коллектив находится в преддверии собственного юбилея (ему скоро исполнится шестьдесят), в его спектаклях не было парадности, а ясно и многозначно предстал каждодневный процесс богатой творческой жизни». Ведущий советский критик А. Анастасьев в беседе критиков «За круглым столом» говорил, что после знакомства с театром из Челябинска, он по-новому взглянул на значение периферийных театров, что само деление театров на центральные и периферийные в наше время уже не отражает реального положения дел.
У челябинцев была большая пресса в Москве. На их гастроли откликнулись «Правда», «Известия», «Вечерняя Москва» и «Московская правда», «Советская Россия», «Литературная Россия», «Неделя», «Советская культура», «Огонек»… Полистаем эти издания и как бы взглядом со стороны окинем широкую панораму творческих поисков коллектива.
«Правда»: «Первое, что сразу бросается в глаза, — идейное и тематическое единство гастрольного репертуара Челябинского драматического. Театр волнует тема советского патриотизма; для героев большинства пьес, показанных столичному зрителю, суть жизни, радость ее и тревоги, надежды и обретения связаны с судьбой страны. Тема эта анализируется в спектаклях разнообразно, с глубокой заинтересованностью. Прежде всего это проявилось в оригинальном решении «Русских людей» К. Симонова. Репортажную по стилистике пьесу, в которой так важно внимание к текущему моменту войны как формы жизни обыкновенных людей, вставших на защиту Родины, главный режиссер театра Н. Орлов решает в лирическом ключе; самый быт героев драмы, весь уклад их жизни одухотворен и пронизан поэзией… Таким образом, в первой же работе труппа продемонстрировала и цельность замысла, и единство ансамбля».
В жизни челябинского театра пьесы К. Симонова занимают особое место. В разное время на сцене шли «Парень из нашего города», «Русские люди», «Так и будет», «Под каштанами Праги» и «Чужая тень». Спектакль о танкисте Сергее Луконине («Парень из нашего города») и беспрерывный поток танков, идущих на фронт из цехов ЧТЗ — звенья одной цепи. С пьесами Симонова театр и раньше и сейчас прорывается к самому сокровенному, что есть в человеческой душе, говорит о самом дорогом каждому — о Родине.
«Начав гастроли спектаклем «Русские люди», театр говорит об этих людях с любовью и душевной теплотой, — пишет рецензент «Огонька», — наделяет характеристикой правдивой, лирически обаятельной, подчеркивая в образах то общее, главное, что было свойственно им всем: глубокий органичный патриотизм, слитность с судьбой Родины».
«Необычный подъем царил в тот день, когда играли «Русских людей», — рассказывает Н. Орлов. — К тому же, мы узнали, что на спектакль пришел Константин Симонов. После спектакля зрители устроили бурную овацию, вызывали автора пьесы. Симонов прямо из зала вышел на сцену. «Вы не обижаетесь, что я так интерпретировал вашу пьесу?» — спросил я у него. Он обнял меня, взволнованный, и сказал: «Что вы! Только так она сейчас и может звучать».
Рецензенты очень тепло отзывались о художественном и музыкальном оформлении спектакля (художник В. Фомин, зав. музыкальной частью И. Гитлин).
О многих известных драматургических произведениях в интерпретации челябинцев можно сказать: только так они сейчас и могут звучать. Этим, например, по мнению критиков, было оправдано включение в гастрольный репертуар спектакля «Егор Булычов и другие» А. М. Горького.
«Советская Россия»: «Горьковский «Егор Булычов и другие» поставлен в лучших традициях русской театральной школы, в нем новизна и современность не во внешних признаках, а в людях… В этом спектакле человеческий критерий — главный. И мерой человечности измеряется масштаб личности. Социальный конфликт, обретая нравственную основу, тем самым как бы продлевается во времени, становится значительным и важным для сегодняшнего человека».
Так же злободневно звучит со сцены слово актеров, обращенное против лжи и всеобщей продажности современной буржуазии в спектакле «Бал манекенов». И хотя пьеса Б. Ясенского написана была полвека назад, челябинцы и режиссер Ежи Яроцкий нашли современный подход к этому произведению.
«Литературная Россия»: «Впервые для советской сцены открыли челябинцы пьесу польского писателя-коммуниста, активного деятеля международного коммунистического движения Б. Ясенского «Бал манекенов»… Великолепна, точна актерская работа Ю. Цапника в ролях депутата Рибанделя и манекена, выигравшего эту голову… Образ этот несет большую идейную нагрузку. Именно в нем преломляется основная тема, проходящая через весь спектакль, — реальность и мечта. Реальность — общество, где царят ложь, интриги, сплетни, разврат, где подавляется всякое желание обрести свободу, где люди только номинально называются людьми; мечта — другая, лучшая, свободная жизнь».