Камера
Шрифт:
Итак, Сэму остается жить всего двадцать два дня. Слушание неизбежно будет быстрым, и выводы суда последуют незамедлительно. Знать бы только, сколько времени отнимет подготовка, ведь у него никакого опыта! В Чикаго, правда, приходилось присутствовать при рассмотрении мелких тяжб, но тогда рядом сидел Эммит Уайкофф. Новичок, черт побери, неопытный новобранец. Он даже не знает, как пройти в зал заседаний!
Интуиция подсказывала Адаму, что расположившаяся напротив стая стервятников видит его растерянность и готова посмеяться над ним.
– Одна неделя, – проговорил он с уверенностью, которой не ощущал.
– Очень хорошо, –
Роксбург шепнул что-то на ухо соседу, и через мгновение суровые лица свиты прокурора озарились улыбками. Их веселье Адам проигнорировал.
Судья черкнул в блокноте несколько строк, вырвал листок и передал Джефферсону. Благоговейно приняв бумажку обеими руками, тот стремительно вышел из кабинета. Слэттери обвел взглядом сидевшую справа от него рать, повернулся к Адаму:
– Есть еще один момент, мистер Холл, который я хотел бы обсудить. Как вам известно, приговор должен быть приведен в исполнение через двадцать два дня. Так вот, суду необходимо знать, не предстоит ли ему рассмотреть в течение этого времени еще какие-то ходатайства мистера Кэйхолла. Понимаю, вопрос мой несколько необычен, но ведь и ситуация сложилась далеко не рядовая. Честно говоря, я в первый раз сталкиваюсь со столь запущенным делом и очень надеюсь на ваше сотрудничество.
Другими словами, подумал Адам, судья рассчитывает на то, что очередной отсрочки не будет. Вопрос Слэттери действительно выходил за рамки канонов судопроизводства и являлся, по сути, ударом ниже пояса. Сэм имел конституционное право подать апелляцию, поэтому его адвокат не мог связывать себя никакими обещаниями на этот счет. Адам решил до конца оставаться вежливым.
– Я не могу пока ответить, ваша честь. Во всяком случае, здесь и сейчас. Может быть, через неделю.
– Апелляции, безусловно, уже пишутся, – бросил Роксбург, и его марионетки согласно закивали.
– Видите ли, мистер Роксбург, я не обязан обсуждать свои планы с вами. Равно как и с членами федерального суда.
– Ну конечно, – добродушно прогудел Макаллистер, неспособный, по-видимому, посидеть спокойно и пяти минут.
Внимание Адама привлек расположившийся справа от Роксбурга юрист с серо-стальными глазами, довольно молодой, но уже седовласый мужчина, гладковыбритый и одетый подчеркнуто элегантно. Макаллистер явно благоволил к нему, то и дело склонялся в его сторону, как бы выслушивая ценный совет. Среди сотни газетных вырезок, имевшихся в архиве Адама, в одной шла речь о неком специалисте из аппарата генерального прокурора, известном как Доктор Смерть, чей безжалостный ум привык доводить до завершения все принятые к производству дела со смертными приговорами. Называлось в вырезке и его имя: Моррис. Адам смутно припомнил: представляя своих людей, Роксбург произнес что-то похожее. Звали Доктора Смерть Моррис Хэнри.
– Что ж, в таком случае поторопитесь, – недовольно заметил Слэттери. – Меня не соблазняет мысль работать сутки напролет, когда начнется ваша круговерть.
– Понимаю, сэр, – с насмешливым сочувствием откликнулся Адам.
Судья смерил его проницательным взглядом и тут же занялся перекладыванием бумаг.
– Итак, джентльмены, рекомендую не отходить далеко от телефонов. Не позже утра понедельника я сообщу вам о своем решении. На сегодня у меня все.
Находившийся ближе остальных к двери, Адам встал.
– Желаю успехов, ваша честь. – Он кивнул Слэттери и вышел, стараясь не вслушиваться в шепот за спиной.
Секретарша проводила Адама заученной улыбкой. Уже в коридоре его настиг приятный мужской голос:
– Мистер Холл, не могли бы вы уделить мне минутку? – Это был Макаллистер.
Рядом с губернатором стояли двое его присных.
– Вам ее хватит?
– Хорошо, пусть будет пять.
Адам выразительно посмотрел на его спутников:
– Наедине. И естественно, без протокола.
– Разумеется. – Губернатор указал на двойные двери. Оба ступили в маленький неосвещенный зал. Руки Макаллистера были свободны: кейс в последний момент успел взять помощник. Сунув их в карманы, губернатор прислонился к стене. Отлично сшитый костюм, модный галстук, белоснежная рубашка – он знал толк в одежде. Приближаясь к четвертому десятку, Макаллистер и старел красиво, лишь на висках поблескивала благородная седина.
– Как Сэм? – В его голосе прозвучало искреннее участие. Адам отвел взгляд в сторону:
– О, он чувствует себя великолепно. Обязательно сообщу ему о вашем участии. Сэма оно тронет.
– Я слышал, у него возникли проблемы со здоровьем.
– Здоровьем? Вы же готовитесь убить его. При чем здесь здоровье?
– Так, не более чем слух.
– Он вас ненавидит, губернатор. Здоровье у Сэма действительно пошаливает, но на три недели его хватит.
– Ненависть – обычное для Сэма состояние, вы же знаете.
– О чем вы хотели поговорить?
– Хотел просто познакомиться. Уверен, мы с вами найдем общий язык.
– Послушайте, губернатор, подписанный мной контракт с клиентом категорически запрещает мне всякое общение с вами. Вынужден повторить: Сэм вас ненавидит. Это вашими стараниями он оказался на Скамье. Во всем он винит только вас. Стоит ему узнать о нашем разговоре, и контракт будет расторгнут.
– Неужели дед выставит внука за дверь?
– Да. Убежден. Так что если завтра в газете я прочту о нашей беседе, то просто вернусь в Чикаго. Вы останетесь ни с чем, казнь придется отложить, поскольку осужденный потеряет адвоката.
– Где вы об этом вычитали?
– Не стоит так поступать, губернатор. В ваших интересах хранить молчание.
– Даю вам слово. Но как тогда нам обсудить тему милосердия?
– Не знаю. Я пока не готов.
Искусством мимики Макаллистер владел в совершенстве. Мягкая улыбка на его лице либо присутствовала, либо по крайней мере легко угадывалась.
– Однако вы думали об этом, не правда ли?
– Думал. О прощении, губернатор, мечтает каждый приговоренный, поэтому вы не в состоянии его гарантировать. Помилуете одного, и к вашему кабинету выстроится очередь. Звонками и письмами вас примутся изводить родственники, из кожи вон начнут лезть адвокаты. Мы оба знаем, что это невозможно.
– Я не уверен, что он должен умереть.
Макаллистер опустил голову, казалось, в нем происходит какая-то борьба, казалось, годы смягчили его решимость во что бы то ни стало покарать Сэма. Адам уже раскрыл рот, но, внезапно осознав смысл услышанного, не проронил ни звука. Повисла долгая пауза.
– Я тоже в этом не уверен, – наконец негромко сказал Холл.
– Он много успел вам поведать?
– О чем?
– О взрыве офиса Крамера.
– Сэм утверждает, что рассказал мне все.
– Но у вас есть сомнения?