Камикадзе. Эскадрильи летчиков-смертников
Шрифт:
– Ну что, сын?
Поклонившись капитану, я с трудом выговорил:
– Это для меня огромная честь, господин. Я с гордостью и уважением к нашему императору приму ваше великодушное предложение.
– Хорошо, – просто ответил наш гость, достал бланки, которые заполняли добровольцы, и протянул нам, чтобы мы их прочитали. Слова расплывались у меня перед глазами, и я даже не понимал их смысла.
– Кувахара-сан, – обратился капитан к моему отцу, – будьте любезны, распишитесь здесь. А ваш сын распишется вот тут.
– Пусть
– Да. – Капитан Миками улыбнулся, и оба посмотрели на меня, чтобы увидеть мою реакцию.
Да, я был доволен. И вообще я вдруг почувствовал себя гораздо лучше. Хиро находилась меньше чем в пятидесяти милях от нашего города.
Отец встал, взял свою особенную факсимильную деревянную печать, прижал ее к чернильной подушечке, а потом к документу. Вот и все. Несмываемый оранжевый овал с надписью «Кувахара» навсегда остался на бумаге. Затем я тоже подписал документ, и все формальности были соблюдены.
Капитан Миками собрался уходить, и мы проводили его до двери.
– Ты принял мудрое решение, – заявил он мне.
Мы поклонились друг другу, попрощались, и гость медленно исчез в ночи.
Когда он ушел, моя служба в ВВС стала почему-то казаться менее реальной. До отъезда оставалось целых три месяца… Огромный срок. Мы с отцом еще немного поговорили. Когда-то он дослужился в армии до лейтенанта и сейчас стал вспоминать свой славный военный опыт.
Один из моих братьев, Сигэру, служил в контрразведке на острове Ява, а другой, Тосифуми, работал дантистом в Токио. Его еще не призывали в армию.
– Хорошо иметь достойных сыновей, которые защищают родину и свою семью, – сказалпапа. – А ты, Ясуо, добьешься величайшей славы.
Мы сидели у окна и смотрели в небо. Рука отца легла на мое плечо. В вышине, мигая красными и зелеными огоньками, пролетел транспортный самолет. Из-за чередования цветов казалось, что двигался он не очень ровно. Мы наблюдали за ним и прислушивались к затихающему гулу двигателей, пока он не растаял вдали.
– Может, через несколько месяцев ты уже будешь летать на бомбардировщике «суйсэй».
– Больше всего мне хотелось бы стать летчиком-истребителем, – ответил я.
– Ага! Так я и думал! Да… да, это было бы здорово, – согласился папа. – Так было бы лучше всего. Есть что-то особенное в летчике-истребителе. Он настоящий самурай. Самолет – это его меч. Он становится его душой. Истребитель может работать с остальными, как член команды, но и прекрасно умеет сражаться в одиночку. – Отец сделал паузу. – Да, я уверен, ты должен стать истребителем, Ясуо. Истребитель может сделать для императора больше, чем тысяча солдат. Своей смелостью он может добиться огромной славы. Может быть, даже самой большой среди всех военных. А ты, сын мой Ясуо, смелый человек. – Отец сжал мое плечо, и я почувствовал на себе его взгляд.
– Надеюсь, папа.
– Ты смелый человек, сын! – Он еще крепче сжал мое плечо. – Род Кувахара всегда был отважным. Ни у кого нет более благородных предков.
– Это так, – подтвердил я и несколько секунд смотрел на профиль отца: слегка вздернутый твердый подбородок, загибавшийся книзу нос и светящиеся глаза. Казалось, они поглощали свет неба.
– Ты защитишь свой дом и страну, увидишь день, когда вражеские силы отступят, уплывут в Тихий океан. Ты заставишь их сделать это. А может, ты станешь человеком, который покорит Америку. Сила империи нахлынет, как штормовые волны на берег.
– На это могут уйти месяцы, – неуверенно пробормотал я. – У Запада большая армия и сильный флот, много самолетов. Разве не так?
– Так, – признал отец. – Это правда. В один день победы не добьешься. Но запомни, Ясуо, материальное всегда вторично. В расчет идет только решимость духа. И учти тысячи взятых нами в плен американцев… тысячи!
Поднявшись, он тихо постучал пальцами по моему плечу и очень доверительно спросил:
– А сколько наших сдались американцам?
Как я был горд, беседуя с отцом на такие серьезные темы почти на равных!
– Очень мало.
– Какая-то горстка. Понимаешь? Американцы теряют нескольких людей и уже пугаются. Они готовы сдаться. Наши лагеря для военнопленных полны трусливыми американцами. Конечно, попадаются среди них и отважные люди. Глупо недооценивать противника… Но давай посмотрим на это так, Ясуо. Допустим, сотня американских пехотинцев окажется против наших превосходящих сил на маленьком острове. Сколько американцев нужно убить, чтобы остальные сдались? Сколько?
– Не больше десятка, я думаю.
Отец слегка покачал головой:
– Нет, все-таки больше десятка. Двадцать пять или тридцать. А допустим противоположную ситуацию. Сколько наших нужно положить, чтобы сдались остальные?
– Они никогда не сдадутся!
– Вот видишь? За редким исключением японцев берут в плен только серьезно раненными или без сознания от большой потери крови. Дело тут не в физической силе и вооружении. Дело в смелости и решимости… в силе духа! Поэтому Япония обязательно победит. Ты понимаешь меня, сын?
– Да, папа.
Глава 3
Долгие зимние дни
На следующий день в школе я рассказал друзьям о той чести, которой удостоился, и снова стал важной персоной. Во время обеда у меня почти не было времени достать из коробочки суси и перекусить. Одноклассники обступили меня и стали задавать бесконечные вопросы.
– Он приехал прямо к вам домой? – спросил кто-то.
– Да, – ответил я. – Капитан пробыл у нас несколько часов и даже обедал с нами.