Камикадзе. Пилоты-смертники
Шрифт:
Годами японская пропаганда запугивала население, убеждая драться с союзниками до смерти, чтобы не превратиться в рабов в случае оккупации. Японцы боялись превращения в хинин — нелюдей, таких, как американские военнопленные в концлагерях.
Премьер-министр Судзуки Кантаро, лорд-хранитель печати Кидо Колти и ряд других высших чиновников хорошо понимали психологию населения и были убеждены, что призыв к капитуляции должен исходить с самого высокого уровня. Такого же мнения придерживался и сам император.
В 7-00-15 августа токийское радио сообщило потрясенным японцам: ровно в полдень будет передано выступление самого тенно-хейка [85] (1)!
Это
В полдень страна замерла: улицы опустели, остановились заводы, транспорт. На предприятиях, в школах, в домах — всюду, где были радиоприемники, японцы собрались слушать речь императора. Над Токио тишину разрывал лишь рев американских самолетов, с утра барражировавших над столицей.
85
Тенно-хейка — император. — Прим. Авт.
Миллионы японцев были уверены, что император обратится с призывом защитить страну от иностранной оккупации.
В динамике раздался пронзительный звук, шипение. Затем передали национальный гимн "Кими га ё". Хрипловатым старческим голосом премьер-министр Судзуки объявил о выступлении императора. Слушатели по всей стране встали и поклонились. Зазвучал на удивление мягкий, неторопливый и скорбный, иногда не совсем четкий голос Хирохито. Цветистые архаичные выражения его речи воспринимались с трудом, но одно было совершенно ясно — он объявил о том, что Япония вынуждена принять Потсдамскую декларацию. Император избегал слов «поражение», "сдача", «капитуляция». Воздав должное погибшим и поблагодарив японцев за усилия, затраченные на ведение войны, он предупредил подданных о недопустимости "всплесков эмоций, которые могут повлечь за собой нежелательные осложнения" и даже привести к "братоубийственной смуте". Он призвал всех объединить усилия для строительства будущего, напряженно работать во славу империи с тем, чтобы идти путем прогресса вместе со всем человечеством.
Выступление императора закончилось. Страна пребывала в шоке. Сообщение о капитуляции вызвало небывалое потрясение простых японцев. Их долго и жестоко обманывали. Оболваненные националистическими и великодержавными теориями, военной пропагандой, воспитанные на традициях «божественной» императорской мифологии, они самоотверженно, не покладая рук работали в тылу, славя императора гибли на фронтах, умирали под американскими бомбами. И вот теперь оказалось, что все было напрасно, и более того — впервые за 2600 лет японский народ будет кланяться победителю на своей земле.
Страх, слезы и стыд пришли в каждый дом. Тем не менее большинство японцев встретило речь императора с чувством покорности и верноподданнического трепета.
Они не выражали гнева по поводу огромного количества напрасных жертв, не задавали вопросов о том, кто виноват в катастрофе, постигшей страну. Простые люди просто радовались, что тяжелые испытания позади.
Рано утром 15 августа старшему офицеру 5-го воздушного флота капитану I ранга Миюзаки Такаси было приказано явиться в новый командный пункт адмирала Угаки в Оита, на северо-востоке Кюсю. Прибыв туда, Миюзаки узнал о том, что адмирал отдал приказ приготовить бомбардировщики для специальной атаки, которую намеревался возглавить лично. Миюзаки очень возражал против этой акции и приложил немало сил, чтобы разубедить Угаки. Однако это сделать не смогли ни он, ни начальник штаба, ни близкие друзья адмирала. Угаки оставался непреклонным. "Это мой шанс — умереть по-самурайски.
Незамедлительно был подготовлен приказ о проведении атаки силами пяти бомбардировщиков. К этому времени обращение императора о капитуляции уже было передано, и Угаки не мог не понимать, что в случае успеха его атака может усложнить процесс достижения мира. Он сознательно, в нарушение указания императора, пошел на этот шаг, оставаясь убежденным противником капитуляции. "Я надеюсь, что не только военные, но и все японцы преодолеют трудности, проникнутся духом Ямато и сделают все возможное, чтобы Япония смогла отомстить в будущем", — такую запись нашли в его дневнике.
Попрощавшись с подчиненными и выпив прощальную чашку саке, адмирал сорвал с мундира знаки отличия и направился на взлетное поле в сопровождении своего штаба. С собой в полет он взял бинокль и самурайский меч — подарок командующего Объединенным флотом адмирала Ямомото. На взлетной полосе Угаки (увидел одиннадцать пикирующих бомбардировщиков «Сусей» и двадцать два члена экипажа, выстроившихся |в шеренгу перед самолетами. У каждого на голове были повязаны хатимаки.
— Командир Накатсуру! Приказ был отдан приготовить пять самолетов.
— Вы собираетесь совершить специальную атаку. Мы не можем стоять в стороне и наблюдать за отправкой всего пяти самолетов. Мы хотим принять участие в атаке всеми нашими силами,
— Вы все последуете со мной? — обратился адмирал к экипажам, встав на помост.
— Да! — дружно прокричали все, вскинув вверх пра: вые руки.
Угаки сошел с помоста, подошел к пилотам, поблагодарил их и попрощался с каждым. После того, как были сделаны снимки, он разместился в кабине в качестве наблюдателя командирской машины. Унтер-офицер Эндо Акиюоси, чье место оказалось занято, протиснулся и кое-как уместился позади адмирала. Он наотрез отказался остаться на аэродроме. Прозвучала команда — и самолеты взмыли в воздух и скрылись в южном направлении.
В полете у четырех машин возникли неполадки в моторах, и они были вынуждены вернуться назад. Семь бомбардировщиков продолжили полет к Окинаве. В 19–24 от адмирала было получено прощальное сообщение: "Я один несу ответственность за то, что мы не смогли защитить родину и уничтожить надменного врага. Впечатляют доблестные усилия всех офицеров и личного состава, которыми я командовал в последние полгода. Я собираюсь атаковать Окинаву, где мои люди погибали подобно опадавшим цветкам сакуры. Там я спикирую и поражу врага в соответствии с духом бусидо и с твердым убеждением и верой в вечность императорской Японии…"
Принято считать, что после здравицы в честь императора самолет Угаки поразил цель. Однако ни один из американских кораблей 15 августа не зарегистрировал атаки камикадзе [86] .
Назначенный 29 мая заместителем начальника военно-морского штаба адмирал Ониси Такидзиро в течение нескольких дней тщетно пытался убедить членов, правительства отбросить всякие мысли даже о самой возможности капитуляции. После выступления по радио императора его отчаянные попытки оказались бессмысленными.
86
Много лет спустя, в 1983 году американский моряк Денни Розеволл сообщил, что был свидетелем того, как 15 августа 1945 года на северном побережье Окинавы разбились несколько японских самолетов. На следующий день Розенолл обнаружил на месте катастрофы тела трех японских летчиков и украшенный орнаментом самурайский меч. — Прим. Авт.