Камиль. Залог
Шрифт:
Да, я не жил с семьей много лет, но они — мои братья. Моя кровь и плоть. Я по большей части из-за них сюда и вернулся. Только им об этом лучше не знать. У лидера не должно быть слабостей. Не в этом мире.
Мой человек заводит машину на тщательно огороженную территорию бывших бараков. Она стала частью приданого Индиры. Одна из стратегически важных точек, где мы оперативно оборудовали склады, несколько камер, жилую часть для бойцов, охраняющих это место.
Вот в камеры нам и надо.
От охраны отделяется пара парней. Пока идем на самый дальний край территории, мне коротко докладывают обстановку.
—
Расул немного сник. Мы с ним, конечно, постреляем. Но каждый по-своему. Он в оборудованном здесь же тире, а я…
А я пошел отрываться!
Отправив брата, захожу в мрачное здание, освещенное лишь частично естественным светом из окон. В голове перестало шуметь. Она теперь просто раскалывается. Собственные шаги разносятся гулким эхом по коридору и бьют по мозгам.
Сворачиваем за угол и попадаем в еще один коридор. Здесь двери заменили решетками. На окнах тоже решетки. Хотя их можно было бы и не ставить. На территории столько охраны и камер, что уйти можно только одним путем.
На койке у стены сидит мужик лет тридцати. Кисти забиты татуировками, взгляд, как у смертника, дикий и обреченный.
Открываю камеру, вхожу внутрь. Смотрит на меня загнанным, но гордым зверем. Хорошо ему яйца прижали, раз решил пойти на такую подставу.
— Рассказывай, — беру стул, ставлю его спинкой вперед и сажусь верхом.
— Можешь сразу пристрелить, — морщится мужик, — я твоим еще там, дома, все сказал.
— Теперь мне расскажи, — для убедительности, достаю из кобуры ствол и зажав в руке, свешиваю его через спинку стула. Передергиваю затвор, играюсь с предохранителем. Наш пленник начинает нервничать.
— Смысл? Ты меня все равно грохнешь.
— Грохну. Но смерть, она же разная бывает. Я могу убить тебя быстро, а могу рвать на куски несколько часов. Поверь, это очень неприятно.
— Насрать, — гордо поднимает голову и получает выстрел в ногу. Орет, морщится. А я аккуратно. Чтобы сразу не сдох от потери крови. Мой человек снимает все это на видео. Пригодится для воспитательных целей.
— Продолжим. Кто на тебя вышел? Чем прижали? Что конкретно хотели? Раз, — щелчок затвора, — два…, — снимаю с предохранителя…
— Да тебя! Тебя они хотели! — психует он. Как-то быстро сдался. Но тем лучше. Быстрее закончим. — Главного ищут. Думали, если возьмут поставку, выйдут на лидера. А у меня выбора не было. Я поставку сдал, зная, что через нее на тебя все равно не выйти.
— Как благородно. И ты не знал, что сорванная поставка стволов обернется проблемами здесь?
— Да откуда я знаю, че вы тут творите?! Я здесь не был ни разу и в ваши дела не лез. Наше дело маленькое. Проверка и подготовка оружия к перевозке. Поэтому вышли на нас. Поставить метки проще всего именно при проверке и смазке оружия.
— Вот с этого «нас», чуть подробнее. Кем прижали?
— Братом. Младший брат у меня. Дурной. Я его втянул во все это дерьмо, чтобы под присмотром был, — как знакомо. — Меня им и прижали. Обещали выпустить и сделать чистые документы, если все сделаю правильно, — слишком гладко, чтобы быть правдой.
Переглядываюсь с тем, кто снимает. Он тоже отрицательно крутит головой. Не верит. Татуированное
— Опытный, значит, — многообещающе ему улыбаюсь. — Поэтому наши подставу от официалов пропустили. Знание психологии, отличная актерская игра, уверенность в том, что ты делаешь. Неплохо. Не будь у меня сильно больше опыта, чем у тебя, я бы тоже повелся.
Выстрел во вторую ногу. Стон. Его штаны мокнут от крови. В камере скапливается сладковатый металл, оседающий на языке.
— Хорошо то как, — встаю, разминаюсь. — Я передумал тебя убивать. Пока.
— С чего это? — хрипит мужик, держась за раненую конечность.
— Добрый сегодня. Незаметно? Врача ему, одежду чистую и пожрать дайте, — отдаю распоряжение и сваливаю из камеры, слыша, как у меня за спиной с лязгом закрывается решетка.
Это он очень удачно ко мне попал. Надо личное дело нарыть, чтобы понимать весь спектр его возможностей. А уж как их применить, я найду. Вряд ли он будет рад, что остался жив, но я не привык разбрасываться ценными ресурсами.
Глава 9
Ясна
— О чем задумалась? — в беседку, где я устроилась с книгой, пришла Самира с подносом. На нем белый пузатый чайник и две тарелки со сладостями.
— Да так, — улыбаюсь доброй женщине, — ерунда. Я не хочу есть.
— А я тебя сейчас не спрашиваю, девочка. Ты от завтрака отказалась. Обед пропустила. Скоро солнце сядет, а ты ничего кроме воды не ела, — ругается, прямо как няня. На мгновение появляется ощущение дома, но стоит увидеть вдалеке Индиру, как живот сводит от напряжения.
Жена моего хозяина останавливается перед охраной, преградившей ей путь. Мне не слышно, о чем они говорят, но судя по выражению лица, Индира осталась крайне недовольна тем, что ее не пустили в беседку.
Самира, довольно улыбаясь, выложила мне на тарелку два аппетитных золотистых блинчика со свежими ягодами.
Стянула с тарелки крупную малину, закинула в рот.
— Кушай – кушай, — она гладит меня по спине. — Тебе чтобы с Камилем справиться, нужны силы.
— У меня ничего не выходит, — тихо признаюсь своей гувернантке. — Не знаю, почему так. Я вроде была готова. Я ведь знаю… правда много знаю про мужское тело, про желание, но у меня все равно ничего не выходит. Я боюсь его, — говорю еще тише. — Даже не самого Камиля, а его… — чувствую, как начинаю краснеть, — … монстра, — шепчу и тут же закидываю в рот сразу горсть ягод.
— Вот потому и не получается, — Самира и не думает надо мной смеяться. — Но он сам виноват. Если бы в первый раз все прошло нормально, ты бы раскрылась как цветок. А так он взял и протаранил свежий бутон. А с бутонами ведь нежность нужна. Я ему говорила…
— Ты говорила хозяину о таком? — удивленно смотрю на нее.
— У нас с ним… кхм… скажем так, немного неформальное общение. Но только пока никто не видит. Я давно работаю в этом доме, девочка. Лет десять уже, если не больше. Всякое видела. И как Камиль вернулся в дом отца тоже видела, — она понижает голос до шепота, будто нас кто-то может услышать. До охраны далеко, а здесь только птицы и мы с ней. — Он был совсем другим. Я дам тебе совет. Достучись до его души. Я уверена, там еще не все окаменело. Если сумеешь, твоя судьба может измениться.