Кампания. Первый мир
Шрифт:
– Как у вас сейчас… Как бы удобнее спросить про братьев?.. – Лион намекал на родословную.
– Сейчас в деревне два моих несовершеннолетних брата – Добирк’бар и Волхви’бар. Но я о них позабочусь. Они не выйдут отсюда, пока не докажут, что готовы. Или не выйдут вовсе. Я не хочу опять терять близких. Тем более что производить потомство у меня не получится по понятным всем причинам. Совсем недавно моего брата наняли орк и эльф, а ровно через день они вернули его оружие. – Лион напрягся. Он взглянул на Лаки и увидел, как тот сжался. Они подумали об одном и том же:
– Его звали Рюк? Рюк’бар? – спросил Лаки, и Лион сразу же наградил его негодующим взглядом. Это не то, что следовало бы рассказывать Люмрику.
– Да.
– Мы были в таверне, видели, как орк, эльф и гоблин сражались с двумя… бандитами, – выкрутился маг из сложной ситуации.
– Да, это он. Ну так вот, а из совершеннолетних в живых остался один, он сейчас в походе. Ты знаешь его, это Цинбор.
– Он еще жив? – Лион был поражен.
– Он очень хороший воин, его не так просто убить. А еще он интересный собеседник и неглупый гоблин. Отец должен был отдать статус вождя ему. – Люмрик боялся, что брат, который всю жизнь был с ним добрым, разозлится и совершит что-то плохое.
– Норин поступил правильно. Твой брат хороший, но он не сделал бы ничего особенного. У тебя же с твоим даром и ловкачами, с которыми ты находишь общий язык, есть шансы стать величайшим вождем, а не сидеть на месте, как твой отец, и смотреть, как его сыновья отдают свои жизни.
– Ты, возможно, прав… – Люмрик, задумался, а потом его глаза загорелись, и он сказал Лиону: – Посади меня на Рокбери. Что-то я забыл о своем отце – засиделся он на троне, давно ему пора слезать. Сейчас спроважу его, скажу, чтобы переезжал в любой другой дом.
Лион посадил гоблина в корзину, и Люмрик выскочил из хижины. Лион занял свое место, а Лаки спросил его:
– Он меньше часа назад говорил, что любит отца, и плакал, думая, что тот умирает, а сейчас радостный побежал выгонять его из дома. Разве это любовь?
Лион сделал задумчивый вид, пытаясь ответить длинной связной речью, но выдал лишь:
– А кто их знает, этих гоблинов?! – и допил стакан.
На этом его день закончился.
– Философия, однако… –пробормотал Эрик, тихо потягивая черничный сок.
12. Без извинений
Лаки не помнил, где он заснул, но проснулся он на трех маленьких сдвинутых кроватях, предназначавшихся гоблинам. Он ощущал себя нехорошо, если можно так сказать. На самом деле ему было очень плохо. Желудок был пуст, так как Лаки буквально только что опустошил его, но есть не хотелось. Хотелось умереть. Желудок его вывернуло за это утро уже не раз, благо в хижинах гоблинов не было пола, и все, что извергалось из него, извергалось на землю, которая медленно, но все же впитывала продукты жизнедеятельности. Лаки открыл глаза лишь раз, когда проснулся и когда еще не осознал, насколько ему плохо. Заметив, что кровати, как и вся мебель в хижине, стояли на земле, он с легкостью облегчился туда. Он закрыл глаза, и открывать их более не было сил. Через двадцать минут, когда все содержимое его пищевода можно было досконально изучить, он еще раз открыл глаза. В миниатюрной хижине, куда его вчера ночью подкинули Эрик и Лион, которому тоже необходимо было прилечь в тот момент, находилась тумбочка, две стойки с факелами и, собственно, те три кровати, которые еле помещались в хижине, так что Лаки упирался ногами в один конец сооружения, а головой в другой. Благо потолок не был слишком низким, и встать можно было, не стукаясь головой о ветки, из которых сплели хижину.
Поняв, что в этот момент организм не требует от него ничего, Лаки встал и вышел из хижины. Было далеко не раннее утро, и воин был огорчен, что пропустил его: это было одно из самых красивых в игре утро. Прохлада и теплый чай, которые могли бы скрасить его, сменились жарким зноем, солнцем, ударившим в глаза, как только Лаки вышел из хижины, и странной жидкостью в стакане, которую протягивал ему улыбающийся Лион:
– Как самочувствие? – усмехнулся он.
– Великолепно, –
– Выпей это, полегчает, – маг сунул ему в руки стакан и отошел на пару метров.
– Я вчера уже выпил то, что мне порекомендовали, – грустно заметил Лаки.
– Никто не рекомендовал тебе пить из кувшина, не наливая в стакан. Кстати, тебя уже заждались.
– Кто? – Лаки не сразу обратил внимание на Люмрика, стоявшего рядом с Эриком.
– Я введу тебя в курс дела. Ваша группа приняла мой квест, пока ты спал, – сказал Люмрик и радостно добавил, словно маленький гоблин, не испорченный внешним миром: – Мой первый квест! В общем, ваша задача – сопроводить меня на встречу с другим кланом гоблинов. Встречу с ними назначал еще мой отец. Они придут примерно через час. Я тебе о них расскажу кое-что. Пока ты будешь есть, послушаешь. И выпей ты, наконец, этот стакан! – гоблин засмеялся, глядя, как нехотя Лаки пьет.
На этот раз вид жидкости не был обманчивым – она была плоха как на вид, так и на вкус. Настоящая жижа.
Гоблины принесли маленький стол к хижине, на который тут же поставили еду – курицу и ягоды. Рядом поставили стакан с черничным соком:
– Очень рекомендую! – усмехнулся Эрик.
– Ну, судя по тому, что ты вчера делал, здесь ты ничего крепче сока не выпьешь, – Лион засмеялся вместе с Люмриком.
– Да идите вы все.… Что за квест? – Лаки принялся за еду.
– Начну издалека. С тех времен, когда игроки еще не пришли в игру… Я их не застал, поэтому не могу вам рассказать об этом периоде, но скажу то, что знаю. Это было несколько сотен, а то и тысяч лет назад. В общем, в Первородных горах, на юге или, как их все называют, в Шпилях, жили две многочисленные расы – камнедоры и гномы. Гномы всегда были большим и умным народом, а камнедоры – сильным. Хотя их тоже тупыми не назовешь… Их территории разделялись гнездом драконов, которое не давало покоя обеим расам. Гнездо занимало площадь, равную городам гномов и камнедоров вместе взятых, а ящерицы не чуждались возможности нападать на тех и других, как для развлечения, так и для пропитания. Остальные, в свою очередь, не враждовали друг с другом, а концентрировались на защите. Драконы нападали на деревни и города и занимали огромное количество места, будучи немногочисленными. Однажды гном Гербин и камнедор Длок’дар встретились на нейтральной территории и договорились совместными усилиями прогнать драконов с их территории. Драконы были повержены, а оставшиеся отправились вглубь гор, где они никому не мешали. На огромном пиру собрались представители обеих рас, и в разгаре праздника встал вопрос о том, кто заберет огромные территории себе. Никто не хотел делиться, и началась битва, в ходе которой Гербин лишился глаза, а Длок’дар – руки. Они же и стали новыми правителями своих государств.
– Я извиняюсь, причем тут гоблины? Или когда ты говорил «начну издалека», то имел в виду это? – Лаки усмехнулся, прервав рассказ Люмрика.
Но тот лишь продолжил рассказ, проигнорировав усмешку.
– После того дня, который сейчас мы называем Днем Свободы, началась многовековая война. А теперь к гоблинам. У подножья гор жило племя гоблинов – саламандры. Они поклонялись богам с лицами ящериц, почитали всех рептилий, но таких отношений с ними, как у нас с ловкачами, у них не было. Они торговали с обоими государствами и не враждовали с ними, но когда камнедоры и гномы поссорились, клан решил помочь одним из них. Однако мнения расходились. Кто-то считал, что выгоднее будет помогать тем, у кого лучше экономика, кто умнее, у кого больше работы из-за большого количества кузниц или других горных ремесел. Другие считали, что помогать стоит тем, кто сильнее и имеет больше шансов победить. Так и клан гоблинов разделился на две части. Клан Черная Чешуя переселился поближе к камнедорам, а Красные Саламандры – к гномам. Старое место поселения заняли дикие ящерицы – единственные, с которыми ни один из предыдущих обитателей общего языка не нашел. Они были размером со среднего осла и не доверяли никому.