Канадский гамбит (Они называют меня наемником - 5)
Шрифт:
Когда последний человек скрылся меж стволов, капитан поднялся и неслышно скользнул вослед, забирая примерно двадцатью ярдами правее, внимательно прислушиваясь к эволюциям невольных союзников.
Или соперников?
Или противников?..
Иди, знай... Можешь подойти, познакомиться, разузнать, хмыкнул Фрост. Будет весьма любопытная встреча...
Внезапно капитан вздрогнул и чуть не охнул вслух.
Коль скоро приключилась ошибка, и террористы ночуют не здесь - гостям из обетованной земли предстоит утомительная прогулка, а Фросту - разочарование
Но если банда Баадер-Мейнхофа расположилась, как и думал наемник, на лесистом мысу, израильтяне попросту наткнутся на них, и начнется побоище. А Кевин по-прежнему в злодейских лапах...
Израильтяне всегда восхищали Фроста своими боевыми качествами, непревзойденными навыками, сноровкой, умом. Но, вспомнил капитан, есть у их коммандос и неприятная черта. Заложников, жизнь которых оказалась под угрозой, принято рассматривать как собственных солдат, обязанных делить опасность вместе с прочими и героически погибнуть, если это поможет сокрушить террористов...
А уж подобного Фрост не желал. Никоим образом.
Звуки шагов сделались реже, потом утихли. Капитан крадучись преодолел отделявшие его от израильтян двадцать ярдов, пригляделся, прислушался. Что, черт возьми, обнаружили диверсанты? Отчего насторожились?
Ответ наемнику достался немедленно.
Женщина указала на блестевшую впереди речную излучину, повела рукой. Мужчины молча кивнули, положили каноэ наземь, стали снимать и проверять автоматы.
Иврита Фрост, как уже говорилось, не разумел. Но жесты не оставляли сомнения. Террористы расположились впереди, видимо, где-то у водной кромки. Ату их! Вот что имела в виду руководительница группы. Старшинство черноволосой не вызывало сомнений.
– Ч-черт!
– прошептал наемник.
Он быстро и тихо возвратился к оленьей тропе, и во всю прыть, уже не заботясь о тишине и скрытности, ринулся туда, где, следовало думать, разбили свой бивуак заезжие немцы.
Расчет Фроста был несложен.
Израильтяне вынуждены двигаться тихо, скрадывать грядущую добычу на охотничий лад. А Фросту плевать на банду - пускай уходят живыми и невредимыми, будь они прокляты, - но пускай оставят в покое Кевина. Или уволокут. Это вероятнее. Но ребенок должен уцелеть!
Впереди забрезжило пламя костра. У мерзавцев, конечно, раскинуты электрические сигнальные сети - как и у самого Фроста. Черт с ними. Чем больше паники - тем лучше. Прямо на бегу Фрост передернул затвор KG-9. И при этом постарался лязгнуть вовсю. Оставалось лишь надавить на гашетку.
Отчасти капитан уже добился своего. Израильтяне услышали топот мчащегося человека, подумали, будто всполошили дозорного, и тоже кинулись напролом, стараясь не опоздать, застать неприятеля врасплох. Великолепно!
Лагерь террористов был виден уже как на ладони.
Часовой, клевавший носом у толстого ствола, успел вскочить и разинул рот, готовясь издать предупреждающий вопль. В этот самый рот и всадил капитан Генри Фрост очередь из трех зарядов. Мешая израильтянам, наемник отнюдь не собирался содействовать немцам. Чем их меньше останется в лесу - тем лучше.
Голова бандита буквально взорвалась - ни дать, ни взять, живая граната. Девятимиллиметровая пуля в никелевой оболочке и вообще-то причиняет впечатляющие повреждения, а здесь и место попалось подходящее, и пули ударили кучно... При других обстоятельствах Фроста немедленно стошнило бы, но сейчас капитану было недосуг предаваться естественному омерзению и облегчать желудок. Да и съел он с утра всего ничего...
Прочие террористы повскакивали с похвальной быстротой и с отменным хладнокровием принялись отстреливаться во все стороны, кося кустарник веерным огнем. Пули жужжали вокруг Фроста, словно рой взбесившихся шершней.
Израильтяне тоже открыли огонь - и не менее плотный. Фрост продолжал палить по немецкому бивуаку, иногда выпуская очередь в сторону коммандос - по диагонали, вверх, не желая никого задеть. Просто следовало отвлечь израильских стрелков, дабы уменьшить вероятность шальной пули, способной, чего доброго, угодить в Кевина.
Глянув через поваленный ствол, обеспечивавший довольно сносное прикрытие, Фрост увидел, как орущего и брыкающегося ребенка поспешно тащат к береговому скату. Что ж, по крайности, Чильтон-младший жив и невредим... Фрост начал вести огонь уже ураганный - не по бегущим, разумеется, а по защитникам бивуака, прикрывавшим отступление товарищей.
Защитников было четверо или пятеро, а пользовались они вездесущими советскими АК-47. По сравнению со стрекотом израильских "Узи", да и с выстрелами KG-9, русское штурмовое оружие гремело не хуже тяжелых пулеметов. Да и мощностью обладало несравненно большей.
"Прямо на слона с такой штукой выходи, - хмыкнул Фрост.
– Когда-нибудь непременно заведу себе трофейный "Калашников".
Опустошив два магазина, капитан вскочил и, огибая бивуак, чтобы не угодить под хорошо посланную пулю, ринулся к реке - наперехват.
Резкая, обжигающая боль полоснула по левому бедру. Нога Фроста подкосилась, он шлепнулся и покатился. Двое террористов неслись на капитана, точно буйволы атакующие. Первого наемник положил одиночным выстрелом в упор. Второй нападающий - точнее, нападающая, ибо это была женщина, - разрядила пистолет, и Фрост почувствовал новый, чуть ли не еще более жгучий удар в левое плечо. Он выпустил очередь. И тот же час - новую.
Шесть пуль угодили в голову немки, разнесли ее вдребезги, расшвыряли костные осколки, серое мозговое вещество, клочья мяса и брызги крови по всей прогалине.
Вырвать Фросту опять не удалось.
Он с трудом приподнялся на правое колено, помотал головой, стараясь не лишиться чувств, негромко застонал. Тело взывало, кричало, молило: хватит! Ляг, передохни! Я больше не могу!
"К сожалению, - мысленно ответил своей измученной плоти Фрост, - и я не могу. И ты бы затрясся, о мой старый добрый скелет, если бы только знал, куда я тебя сейчас поведу!"