Каникулы любви
Шрифт:
– Это не я, – заулыбался Никита, и Татьяна отметила, как сильно меняет улыбка его лицо. Из хмурого и невыразительного оно сразу стало очень красивым. Таня даже залюбовалась им и пропустила мимо ушей ответ. А когда она выбралась из своего очарованного состояния, то они уже стояли около палатки.
Курился погасший костер, над ним на треножнике висел черный котелок с какой-то темной жидкостью внутри. От ближайшего куста к палатке тянулась толстая леска, на которую были нанизаны несколько рыбин. На вбитых палках
– Ушли, – прокомментировал пустоту лагеря Никита.
– Кто? – Таня все еще чувствовала себя не в своей тарелке.
– Да мои ушли куда-то, – Никита потрогал котелок. – Чай будешь? Пока не остыл.
– Давай, – кивнула Жабина. Ее подмывало спросить, куда делась гитара, но пока от вопросов она воздерживалась.
Никита нырнул в палатку и вскоре вернулся оттуда с двумя эмалированными кружками и маленьким приемничком. С трудом ловя волну, приемник издавал хрипящие звуки популярной песни.
Никита по-хозяйски расставил кружки, налил чай, высыпал на небольшой столик пряники, сделал приглашающий жест рукой и первым плюхнулся на складной стул. Таня скромно присела на кончик предложенного топчана, потянулась за пряником. Он оказался невероятно жестким, в попытке откусить девочка чуть зубы не переломала. Между тем Никита ловко макал пряник в чай, с прихлебыванием высасывал из него жидкость, а потом громко хрустел им. Музыка в приемнике сменилась, и Никита стал подпевать.
Увлеченная борьбой со своим пряником, Таня особо не прислушивалась к бормотанию Никиты и к тому, что пытается выдавить из себя приемник. Но потом вдруг до ее ушей дошел какой-то невероятный музыкальный оборот, и она отложила пряник в сторону.
Никита петь не умел. Совсем не умел. Он тянул что-то невразумительное, не попадая ни в одну ноту. У Тани Жабиной с ее стопроцентным музыкальным слухом даже голова разболелась, до того все это было неправильно. Решив спасти Жабину от полной гибели, приемник зашипел, заглушая все другие звуки.
– М-да, – протянул Никита, прерывая пение. – Красота.
Таня отодвинула кружку и встала.
– Я пошла. – Непонятная тревога гнала ее прочь от этого места.
– Уходишь? – снова заулыбался Никита. – Ну, бывай.
Жабина попятилась.
– Сейчас мы тебе что-нибудь подарим!
Никита оглянулся, и Лягушка поняла, что это самый подходящий момент для бегства. Она прыгнула за кусты и берегом реки побежала прочь от палатки.
– Эй, ты куда?
Таня прибавила скорости. Она больше ничего вокруг себя не слышала. Только сердце глухо стучало в груди да гулко отдавались в голове шаги. Чтобы больше не попадаться на глаза Никите, Таня сделала большущий крюк. Прошла вдоль пустого пляжа, поднялась еще выше, обогнула поселок и подошла к своему участку со стороны леса.
Она уже была почти у цели, когда из ближайших кустов
– Здрасти, – пробормотала Татьяна, останавливаясь. В голове у нее сидело одно вечное правило – от животного убегать нельзя, только хуже сделаешь. Ни в коем случае нельзя будить в нем звериные инстинкты охотника.
Корова внимательно изучила человека и протяжно замычала. Вдалеке щелкнул хлыст пастуха. Это немного успокоило. Коровы не дикие, а колхозные, за ними смотрят и, если что, Таньку спасут.
Корова мотнула головой и вышла из куста целиком.
Жабина все лето проводила на природе, но с самой природой особенно не сталкивалась. В лес разве только за грибами да ягодами ходила. Ну, еще мыши иногда в доме появлялись, в огороде попадались кроты. Вот и все.
Вблизи корова оказалась неожиданно большой. Она клонила лобастую голову, покачивая внушительными рогами.
– Хорошая, – пробормотала Таня, поняв, что за невидимку сегодня не сойдет. – Иди к своему стаду.
Но корова не спешила уходить. Она помотала головой и снова замычала.
– Иди, иди! – махнула на нее рукой Татьяна. Корова выглядела хоть и грозно, но особой опасностью от нее не веяло. Вряд ли она сейчас была готова сорваться с места и кинуться на беззащитную девочку, которой сейчас Таня себе казалась. Поэтому Таня стала потихоньку обходить большое животное.
– Молодец, – бормотала она, успокаивая скорее себя, чем корову. – Так и стой. Хорошая животинка.
Татьяна уже почти ушла, когда, с шумом раздвигая кусты, к ней вышло еще одно большое животное. Таня еще не увидела зверя целиком, но уже успела узнать его. Это был бык. Тот самый, что пропахал своей тушей половину ее огорода.
Бык звякнул колокольчиком на шее и выбрался на полянку. Больше медлить было нельзя. Жабина развернулась и бросилась бежать. Она направилась в ту сторону, где, как ей казалось, щелкал хлыстом пастух.
Но она ошиблась. Лес вскоре кончился, впереди показалось заброшенное колхозное поле, и только за ним спасительные заборы поселка.
Через поле шел человек. Сзади, ломая кусты, несся бык.
– Уходите! – завопила пешеходу Таня, огромными прыжками несясь через поле. Она не чувствовала под собой ног, тело ее работало самостоятельно от головы.
Человек на поле поступил странно. Вместо того чтобы скрыться, он побежал в Танину сторону.
– Сюда! – У кромки леса показался пастух. Он тряс над головой кнутом. Больше от него никакой пользы не было – догонять быка он не собирался.
– Мыу-у-у, – дико взревел бык.
Таньку с головой накрыл звериный страх. Ноги перестали ее слушаться, и она упала.
– А ну пошел отсюда!
Раздался странный шлепок, и топот, преследующий Жабину последнюю минуту, стих.
– Поворачивай!