Каникулы под пулями

Георгий Романович Плотников был невысоким мужчиной, примерно метр семьдесят, со слегка оплывшей фигурой и уставшим лицом. Он сидел на борту белоснежной яхты, взирая на лазурную морскую гладь, и умиротворенно вздыхал. На самом деле Георгий Романович ловил рыбу. Он пренебрег всеми рекомендациями инструктора, решив, что двадцатилетний опыт значит больше, чем двадцатилетний инструктор, и облокотил свой бывалый спиннинг на борт.

— Гоша, — позвал его женский голос, выводя из задумчивости. — Мы хотим на берег. — Мужчина только вздохнул и посмотрел в сторону приближающейся к нему женщины. Она была красива. Тридцать лет совместной жизни смахнули с ее лица смазливость, но проявили красоту, оставив нетронутыми возрастом

ни большие серые глаза, в обрамлении густых ресниц, ни копну каштановых волос, ни высокие скулы и мягкие губы. Легкая сеточка морщин поселилась в уголках прекрасных глаз и около губ, которые она так любила растягивать в улыбке. Фигура осталась такой же совершенной как в двадцать лет, просто равномерно увеличилась на пару размеров, сохранив при этом узкую талию и пышные бедра, от взгляда на которые у мужчин до сих пор загорались глаза.

— Что такое, любимая, разве тебе тут не нравится? Ты же сама хотела в отпуск! Мы в Греции, на борту шикарной яхты. Что не так?

— Да, попытка хорошая, но это первый совместный отдых за шесть лет и мы на борту яхты, где я отдыхаю с нашей дочерью, а ты с удочкой. Мне кажется, или ситуация неравнозначна?

— Но мы же ходили по магазинам, — возмутился мужчина. Эта была чистейшая правда, он выдержал целый день шопинга, пока любимые женщины, нагрузив его всевозможными пакетами, радовались жизни и опустошали его золотую кредитку. Но, чего не сделаешь ради семьи?

— Да, и это было прекрасно, но ты уже три дня провел с этой штуковиной, и я могу начать ревновать.

— Зачем? Ты же знаешь, что тебя я люблю больше, а она — это мимолетное увлечение.

— На сей раз красивые речи тебе не помогут, — сказала Инна и против воли улыбнулась. — Мы ждем еще полтора часа, и отправляемся на берег. А то скоро заработаем себе рак кожи.

Георгий Романович посмотрел на жену с мольбой в глазах, и увидел, как черты лица ее разглаживаются, надо было дожимать.

— Ты даже не представляешь, как мне повезло жениться на такой женщине как ты. До сих пор не понимаю, как ты меня еще терпишь? А Соня? Она просто твоя копия, такая же красивая, добрая, ласковая…

Жена тяжело вздохнула.

— Два часа и ни секунды сверх того. А твоя лесть на меня больше не действует, — грозно произнесла она, но все же обняла мужа и поцеловала в лысину. Ладно, он тоже заслужил отпуск, и если это рыбалка, то девочкам придется потерпеть. Через три часа Инна снова подошла к мужу.

— Какой ресторан ты предпочитаешь?

— Приятное изменение, я-то думала, что в качестве легкого аперитива, мне придется выдержать очередное сражение. А ты готов капитулировать?

— Только ради тебя!

— Прекрасно! Тогда, мой капитан, мы с Соней хотим отправиться в ту таверну на Милосе, где подают невероятно вкусную рыбу.

— Дорогу покажешь? — Спросил муж, передразнивая Московских таксистов.

Она весело рассмеялась, отсутствие у мужчины чувства юмора, еще не означает, что он плохой муж.

Спустя еще час, в небольшой ресторан, с живописным видом на закат в Эгейском море, вошел мужчина лет пятидесяти с хвостиком, в сопровождении двух прекрасных дам, жены и дочери, мужчина этот, как впрочем, и вся семья, был счастлив. Не знал он только одного, — что этой волшебной сказке суждено было скоро закончиться, навсегда изменив жизни многих людей, которых Георгий Романович не то, что никогда в глаза не видел, даже не знал об их существовании.

Виктор преследовал свою жертву по темным улицам города. Этот район на окраине Москвы как нельзя лучше подходил для убийства. Здесь не было неоновых вывесок магазинов и ресторанов, были только редкие фонари и лес. Именно туда и направлялся мужчина. Если бы еще полгода назад Виктору сказали, что дадут задание на ликвидацию Николая, он бы не поверил. Теперь, продвигаясь вглубь леса и избегая компаний подвыпившей молодежи, доедающей свой шашлык, он преследовал человека, которому был обязан жизнью. Николай Иванович практически

заменил отца и был наставником Виктора, он являлся единственным человеком, ради которого мужчина мог ослушаться прямого приказа. Просто не поверить в информацию, найденную им в файле. Николай Иванович Лагузин — стал предателем?! Невероятно! Он служил своей родине верой и правдой всю жизнь, а теперь был обвинен в связях с врагом, в передаче секретных разведданных, в которых содержался список сотрудников, работавших в других странах под прикрытием. Разглашение подобной информации могло обернуться для России огромным международным скандалом, а для ребят — смертью. Именно для того, чтобы предотвратить подобные события Виктор и оказался сейчас в Битцевском лесопарке. До последнего он не хотел верить собранной информации, но Николай Иванович сам подтвердил опасения оперативника. Все весенние месяцы Лагузин был замкнут, встревожен, как будто решался на что-то, чего делать ни в коем случае не хотел, а когда мужчины виделись в последний раз, прямо заявил, что очень скоро, существующий порядок в их организации изменится, и возможно не в лучшую сторону. Вот и думай, что все это значит? Но, так или иначе, Николая надо было остановить, даже намек на раскрытие подобной информации считался государственной изменой.

Виктор ждал, прислушиваясь к звукам леса. Работать на родине ему доводилось редко, чаще мужчину посылали в какие-нибудь тропические страны, хотя и в Европе заданий хватало. Мимо него пробежала белка, привыкшая к людям, вот воробей перескочил с ветки на ветку. Жизнь шла своим чередом и он, как опытный охотник знал, главное ее не тревожить. Самая частая ошибка — охотник выдает себя, потеряв терпение. Но это для новичков, а он уже много лет является лучшим, так что посидеть несколько часов прислонившись к дереву, это небольшая плата, за чисто выполненное задание. Жди, и жертва сама войдет в расставленный тобой капкан, сама запутается в силках, если только у тебя хватит терпения подождать.

Шорох, тень, мгновение — и Виктор уже стоял на пути у своего наставника, держа пистолет.

— Делай, что должен, мальчик, я уже не жилец. Только знай, тебя подставили.

Слушать это было невозможно, Виктор спустил курок. Хлопок — и Николай Лагузин упал на мягкую траву, а во лбу у него была маленькая, аккуратная дырочка. Убедившись, что мужчина мертв, Виктор направился прочь из этого леса, назад в цивилизацию, а если повезет, то и домой. Грудь горела так, как будто это ему в сердце выпустили пулю, ребра сдавило кольцом, чистый ночной воздух внезапно стал похож на деготь. Вязкий и тягучий, он заполнял легкие, не давая облегчения, и только принося с собой новую боль. Боль утраты, боль физическую и душевную, так хотелось агенту вырвать свое черное сердце. Давно этот орган отвечал только за перекачивание крови по венам. Без чувств, без страхов, без любви, только необходимый набор функций, заложенный эволюцией. Выживание, выполнение работы — и все. Теперь он чувствовал его, четырехкамерный мышечный мешочек продолжал биться, но вместе с тем умирал. Сердце было разбито, и болело так, будто каждый удар — последний.

Была и еще одна причина, почему на устранение старого агента послали именно его. Николай Иванович был необычайно осторожен, и заподозрив, что на него началась охота, просто исчез. Он растворился в воздухе, как будто такого человека и не существовало. Ни адреса, ни телефона, ничего. Друзей, кроме Виктора, у него не было, родных тоже. Чистый лист. Была когда-то семья, с которой он не общался более десяти лет, но они жили в другом городе, а Лагузин Москву не покидал, это было доподлинно известно. Трупы агентов, посланных уничтожить цель, находили с завидным постоянством. До тех пор, пока это дело не поручили ему. Виктор превзошел своего учителя, вопрос только в том, рад ли этому он сам, или теперь случившиеся будет тяготить его всю оставшуюся жизнь. А что значили эти слова? Что за чертовщина с ним случилась? Ладно, об этом еще будет время подумать, а пока интуиция подсказывала Виктору, била тревогу, вопила в полный голос, — что-то было не так.