Каникулы в Бухаресте
Шрифт:
Кисюка
Невероятным усилием я выбралась из канализации.
– Родной подвал, - громко шептала я, обнимаясь с полом. Целовать его я не решилась.
– Слу, а можно я здесь спать буду?..
– с надеждой спросила, заглядывая старшим в глаза.
– Можешь оставаться, - согласилась Янина.
– Ты, главное, когда очередной зомби вылезать будет - кричи. И желательно громко. А то не услышим.
– Не смешно, - обижено фыркнула я, все-таки поднимаясь.
Снежок устало придерживала почти спящую Лику. Пришлось помочь девушке. Рок же успел куда-то
Небольшим караванчиком мы двинулись наверх. Но в комнате Лики и Огонька нас ждал сюрприз - огненная почему-то отсутствовала.
– Я же сама ее укутала одеялом и ушла, - задумчиво протянула Кэт.
– Может ее демон схарчил?
– фыркнула я.
– Вдруг у него диета такая?
– Вот уж сомневаюсь, - фыркнул Рок. Но когда я задумчиво поглядела на него, немного приподняв бровь, парень только гадко улыбнулся.
– Мелкая еще…
Я наморщилась и выразительно отвернулась.
– Меня больше интересует, где Огонек, - справедливо заметила Гела, уложив нашу пропажу в постель. Предварительно она попросила Рока отвернуться, пока стаскивала с Чертенка пропитавшиеся вонью подземелий шмотки.
– Можно посмотреть по башне, может она просто на кухню ушла, - предположила Янина. Причем весьма логично.
– Может, - согласился Рок.
– Только мой вариант все равно интереснее.
– Никто и не спорит, - фыркнула я, надеясь на уточнение.
– А раз не спорит никто, то сам и ищи, - огрызнулась Снежок. Выразительно глядя на некроманта.
– Без проблем, - отмахнулся он и на время притих.
Что-то его радостный настрой внушает мне бо-ольшие подозрения! Я уселась на кровать Огонька, рассудив, что сидеть лучше, чем стоять. Пока некромант что-то колдовал. Его лицо оставалось бесстрастным, но потом вдруг он смутился.
– Что?
– требовательно спросили подруги.
– Я, кажется, прав был, - признался, наконец, парень.
– Она в спальне Габриэля.
– Мда-а-а, - протянула я.
– Не думай, - вдруг сказала Янина, расплывшись в улыбке.
– Почему это?
– возмутилась я.
– Потому что ты думаешь в том направлении, в котором тебе еще думать рано. Потому что еще восемнадцати нет, - при этом девушка чуть не смеялась. Остальным тоже было заметно весело от этой шутки.
– И не факт, что думаешь правильно!
– Уйду я от вас, - фыркнула я.
– Куда?
– удивилась Гела.
– Спать!
– объявила я, направляясь в свою личную комнату. Пусть что хотят, то и делают. И с кем! Это тоже не мое дело!
Голые деревья застыли в немых позах в зимнем парке, протягивая длинные почерневшие ветви к небу, чем-то напоминая отчаявшихся молящихся людей. На улице еще светло, хотя небо абсолютно серое, мрачное, неприветливое. Оно чем-то напоминает меня, точнее, то, что сейчас творится у меня в душе.
Уткнувшись щекой в его плечо, я бездумно смотрю на деревья. Серо, безлико…а ведь еще пару мгновений назад мир казался радужным! Шерстяная ткань его черного пальто покалывает кожу. Но зато он рядом… пока еще рядом. А к горлу покатывает предательский ком, который не дает сказать ни слова. И кажется,
Он - первый, кому я смогла довериться. Даже не так… Он - первый, кому я захотела показать свою душу. А ведь я всегда ревностно берегла ее от чужих взглядов. Ведь пройдутся, оставят черные отпечатки, а мне потом оттирать следы, иногда даже смывая их слезами.
Но вот ему показать захотелось. Со всеми моими достоинствами, со всеми недостатками…Причем мне всегда казалось, что недостатков намного больше…а он вечно смеялся над этой моей неуверенностью и говорил, что без них я была бы не я. Я отмахивалась, но улыбалась раз за разом, понимая, что он стремиться подбодрить, вселить уверенность в собственных силах, успокоить.
Он… могу ли сказать, что я его любила?
Не знаю. Но то, что это трепетное чувство, которое поселилось в сердце после знакомства с ним, что-то большое, чем когда-либо было…но любовь ли это?
Ну вот, я опят ударилась в свои еще детские крайности, которые его так вечно смешат…
Может, и не люблю, но и отпускать его совсем не хочется! А именно об этом он меня только что попросил.
Такое ощущение, что в крепко сцепленных моих руках бьется кусочек сердца. Он конвульсивно вздрагивает каждый миг, все еще надеясь, что мы просто ослышались…
Не могли мы так ошибиться…
Не могли мы, наконец найти человека, который стал настолько дорог, и теперь его теряем…
А он молчит…сказал эти душераздирающие слова, и молчит!
Почему он молчит?!
Зачем тянет эту муку?!
Я сильнее прижалась к нему - не хочу, чтобы он видел мои глаза. Если он уже все решил, то зачем ему видеть, насколько мне плохо. Ему потом будет еще хуже, а я этого не хочу.
Словно со стороны почувствовала, как он осторожно разжимает мои крепко сжатые ладошки и ободряюще пожимает.
Зачем? Зачем он так? Мне же потом будет еще сложнее… я пытаюсь осторожно вынуть руки из его теплых пальцев…но их только сильнее сжимают.
Вдруг мне стало очень холодно, словно мороз, весело пощипывающий щеки, начал пробираться все глубже и глубже. Кончики пальцев уже не ощущались…а внутри еще хуже - сердце словно покрывается ледяной кровавой коркой.
Будто чувствуя происходящие перемены, он подносит мою ладонь к лицу и начинает отогревать ее своим теплым дыханием. Только теперь так уже не отогреешь…
Я судорожно освободила руку, и, не сдержавшись, порывисто обняла его за шею. Слезы хлынули по щекам, оставляя после себя хрустальные дорожки, которые, мне казалось, должны замерзнуть, замерев на ресницах искристыми льдинками.
Он сначала нерешительно замер, чутко прислушиваясь к моим всхлипам, которые смешались за неразборчивым шепотом. В душе металось такое количество чувств и эмоций, которые хотелось высказать здесь и сейчас…я бессвязно, тихо и быстро шептала то одно, то перескакивала на иное… Очень хотелось, чтобы он понял, насколько мне дорог! Но из этого невнятного потока, должно быть, он не понял и слова, но почувствовал душой, крепко прижав к себе и прижавшись щекой к моим волосам.