Каникулы в раю
Шрифт:
– Эдди, ты должен запомнить раз и навсегда, что брать потихоньку чужие вещи нехорошо. Но в данном случае ты помог мне найти чертежи.
Марко раскинул руки, и Эдди позволил себя обнять, но лишь ненадолго.
Народ продолжал веселиться, но Марко и Саммер пошли к ней в дом, и он показал ей эскизы. Дизайн яхты, который он придумал, был потрясающим. Марко с гордостью демонстрировал Саммер свои достижения, она с восхищением рассматривала их, пока на пороге не появился ее отец.
– Так вот где теперь
Марко с отцом стали о чем-то говорить, и Саммер, наблюдая за ними, почувствовала, что ее тошнит. Она не могла понять, что было тому причиной: то ли противоречивые чувства, которые нахлынули на нее, то ли маленькое сокровище, которое она носила под сердцем.
– Как хорошо, что я нашел тебя здесь, – сказал отец, и на лице его заиграла обворожительная улыбка. – Я еду на регату, которая должна состояться в Новой Зеландии, и остановился здесь по дороге.
– Значит, утром ты отправишься в путь? – с надеждой спросила Саммер.
– Да, – ответил он.
Затем похлопал Марко по плечу своей большой рукой.
– И хочу, чтобы этот парень поехал со мной.
Увидев лицо Марко, он добавил:
– Я даже настаиваю на этом. Ведь ты еще не выполнил условий контракта. – Он произнес эти слова с очаровательным добродушием, но в тоне его прозвучала стальная нотка. – Я хочу, чтобы моя дочь вернулась домой, в Нью-Йорк, а мой дизайнер вернулся к работе над яхтой.
Марко отвел глаза. Единственной его ценностью сейчас была Саммер, и он не желал терять ее. Карьера его была успешной, он многого добился в работе, но ни разу не испытал такого счастья, какое испытал при восхождении в горы вместе с ней. А он хотел быть счастливым.
– Конечно, ты вернешься домой, малышка, – сказал ей отец. – Марко тоже вернется. У нас с ним большие планы. Он не сможет остаться с тобой, даже если очень захочет. – Улыбка его была обманчиво любезной. – Если ты хочешь остаться с ним, тебе придется вернуться домой, милая.
Саммер встала, немного пошатнувшись. Она знала, что именно так все и кончится. Марко конечно же пообещает ей вернуться, но не вернется никогда. Будет идти время. А она, подобно несчастной мадам Баттерфляй, будет его вечно – и напрасно – ждать.
Отец знал, что она поймет. Именно поэтому он выпроваживал отсюда Марко, используя его как наживку. Но на этот раз у него ничего не выйдет.
Саммер не могла понять, откуда у нее взялись силы. Может, будущий ребенок вселял в нее уверенность в том, что она – не одна.
– Я никуда не поеду, – сказала она, и голос ее зазвенел, как натянутая струна. – Я ведь уже сказала, что стала частью этих островов. И останусь здесь навсегда.
Резко повернувшись, Саммер ушла в спальню, оставив
Прошел почти месяц с тех пор, как она не видела Марко. Он уехал на следующее утро, на яхте ее отца, и на обратном пути из Новой Зеландии они не заплывали на остров. Однажды Марко позвонил ей. И все.
Саммер больше не плакала. Потому что выплакала все слезы. Она думала о будущем, о своем ребенке и училась жить самостоятельно. Училась рассчитывать только на саму себя. Больше ей не на кого было положиться. И это было хорошо. Женщина готовилась стать матерью-одиночкой. И, несмотря ни на что, это доставляло ей небывалую радость.
Саммер до сих пор не могла разобраться в своих чувствах к Марко. Она любила его и знала об этом. Он никогда не говорил, что любит ее, но вел себя так, словно любил.
С одной стороны был Гленденнин Хадсон, с его властью, деньгами, харизмой и возможностью дать Марко все, ради чего он работал всю жизнь. С другой была она – бедная трогательная Саммер Хадсон, скрывающаяся под именем Шайны Пирс, ставшая теперь островитянкой. И конечно, Марко выбрал карьеру.
Но, даже понимая это, она отдала бы все, лишь бы вернуть его. И каждый вечер, ложась спать и выключая свет, женщина мысленно молилась: «Пожалуйста, Марко, помни обо мне».
Она легла в кровать с интересной книгой в руках, но не могла сосредоточиться на чтении. Сегодня Саммер была какой-то возбужденной. Но все же ей надо было немного поспать. Выключив свет, она произнесла свою обычную молитву и закрыла глаза.
Но тут же открыла их. Раздался какой-то странный звук. Она привыкла к ночным звукам, раздававшимся здесь, – крикам попугаев, стрекоту цикад или резким ударам кокосов, падающих на крышу. Но этот звук был необычным. Кто-то играл на укулеле, и играл очень плохо. И к тому же – смешно! – он еще начал петь.
«О, донна миа...»
Итальянская опера на укулеле? Ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Так мог петь лишь один человек в мире, и он стоял перед ее балконом? Вскочив с кровати, Саммер бросилась в гостиную и рывком открыла входную дверь.
– Марко?
Он не сказал ни слова, но, сделав два больших шага, мгновенно оказался рядом с ней. Через секунду он уже обнимал Саммер и жадно целовал ее. В голове у нее промелькнуло сомнение: он приехал на время или навсегда? Но Саммер сразу же отбросила эту мысль. Так сладко было находиться в его объятиях!
– Может, ты зайдешь? – сказала она наконец, слегка задыхаясь. – О, Марко! Я так тосковала по тебе!
– Я приехал, как только смог! – ответил он, входя с ней в дом и по-прежнему обнимая ее, будто боясь отпустить. – Сначала я решил сделать все дела. Я продал свою квартиру в Нью-Йорке и сдал в аренду дом в Италии.