Канонерские лодки Первой эскадры флота Тихого океана в русско-японской войне (1904-1905)

Несоленый Сергей Валерьевич

Роковая ошибка адмирала очевидно во многом объясняется физической усталостью уже немолодого человека, четыре ночи не смыкавшего глаз в ожидании постоянного нападения. Наутро 31 марта С.О. Макаров забыл повторить приказание протралить подозрительный район, а его помощники (были молодые и здоровые) не удосужились напомнить адмиралу об этом.

Когда 31 марта в 9 часов 30 мин разорванный мощным взрывом “Петропавловск” пойдёт на дно, погубив С.О. Макарова, он погубит и надежду России на выигрыш войны с Японией. Флот лишился командующего, заменить которого оказалось невозможно.

После гибели С.О. Макарова в Порт-Артур прибыл наместник Е.И. Алексеев, который принял командование флотом, подняв флаг на “Севастополе”.

Гибель “Петропавловска” и повреждение на мине “Победы поставили Е.И. Алексеева в безвыходное положение: при наличном составе оставшихся в строю кораблей нечего было и думать об активных действиях. Ознакомившись с положением дел на месте, Алексеев приказал усилить охрану входа на внутренний рейд Порт-Артура; во-первых, с 5-го апреля в дополнение к двум дежурным миноносцам (они заступали на вахту на сутки с 8 часов утра до 8 часов утра следующего дня), на ночь присоединялся ещё один (заступал на вахту с 18 часов вечера до 8 часов утра следующего дня). Во-вторых, с 9-го апреля к двум дежурившим в проходе канонерским лодкам “Гиляк” и “Бобр” присоединялась третья-“Гремящий”, только что окончившая ремонт. Причём “Гремящий” на ночь оставался на внешнем рейде. 12-го апреля дежурство несли все четыре лодки, причём “Гремящий” и “Отважный” опять на ночь остались на внешнем рейде, а “Бобр” и “Гиляк” несли вахту непосредственно в проходе.

Кроме того, на одном из полузатопленных японских брандеров установили торпедные аппараты, снятые с минных катеров. “Бобр” был флагманским кораблём контр-адмирала М.Ф. Лощинского и после гибели “Петропавловска” было организовано постоянное траление внешнего рейда. Сначала для траления мин использовали миноносцы типа “Сокол” 2-го отряда миноносцев и паровые катера. Но паровые катера оказались слишком малосильными для больших тралов, особенно при сильном ветре и течении. От использования миноносцев в качестве тральщиков также быстро отказались; взрыв мины в трале вредно сказывался на машинах корабля, хрупкий холодильник от сотрясения отказывался служить, трубки лопались и миноносец выходил из строя{54} . Поэтому был создан специальный тралящий караван из мелко сидящих паровых шаланд.

Как вспоминал его командир, лейтенант М.В. Иванов: “После гибели броненосца “Петропавловск”, взорвавшегося на японских минах, советом флагманов и командиров судов эскадры Тихого океана решено было организовать средство для борьбы с японскими минами заграждения, и на этом совете был выработан тралящий караван, который состоял из 8 пароходов – шаланд артурского землечерпательного каравана и двух пароходов О.В.К.Ж.Д. “Новик” и “Инкоу”. Все эти суда сидели кормой не более 13 фут, и при удиференцировании можно было достичь до 11 -ти фут углубления кормой”{55} .

Охрана каравана поручалась одной канонерской лодке и двум-трём миноносцам. 9-го июня именно решительные действия “Гремящего” спасли караван от уничтожения японскими миноносцами. В этот день японцы, всегда внимательно наблюдавшие за действиями русских тральщиков, заметили, что они удалились от Порт-Артура на значительное расстояние, причём рядом с беззащитными паровыми шаландами тралящего каравана не оказалось ни одного русского миноносца.

Как вспоминал лейтенант М.В. Иванов: “Они направили на пересечку курсу каравана пять контр-миноносцев, которые идя на пересечку курса открыли сильный огонь, и караван был спасён только тем, что на стоящей на внешнем рейде канонерской лодке “Гремящий” под командованием капитана 2-го ранга Цвингмана, вовремя заметили угрожающую каравану опасность и немедленно снявшись с якоря пошли на пересечку курса японским миноносцам, стреляя с обоих бортов, тогда тралящий караван повернул и благополучно вернулся на рейд”{56} .

В ночь на 20-е апреля японцы предприняли третью, самую грандиозную попытку закупорить пароходами заградителями проход с внутреннего на внешний рейд Порт-Артура. На этот раз было приготовлено 12

пароходов. Их сопровождали канонерские лодки “Акаси” и “Чиокай”, 2,3,4-й и 5-й отряды истребителей (эскадренных миноносцев) и 9,10,14 и 16-й отряды миноносцев{57} , Таким образом, к выходу на внутренний рейд Порт-Артура приближалась целая армада кораблей. Команды брандеров, укомплектованные добровольцами, были полны решимости во что бы то ни стало выполнить поставленную задачу, а многочисленные миноносцы прикрытия должны были связать боем сторожевые корабли русских и надёжно прикрыть своих подопечных от атак русских миноносцев и минных катеров.

Но и эта, с таким размахом и тщательностью подготовленная операция с треском провалилась.

Во-первых, к цели смогли выйти только 8 брандеров. Во-вторых, они были своевременно обнаружены со сторожевых кораблей и береговых батарей.

В эту ночь в сторожевом охранении были лодки “Отважный” (флагман адмирала Лощинского), “Гремящий”, “Гиляк”, миноносцы “Скорый”, “Сердитый” и “Бесшумный”, паровые катера с кораблей эскадры{58} .

Миноносцы “Скорый” и “Сердитый” стояли у бортов “Отважного”. “Гиляк” был выдвинут вперёд, 5 минных катеров образовывали перед ним охранную цепь.

Около часа ночи с “Гиляка” и “Отважного” почти одновременно был обнаружен неприятельский миноносец, попавший в луч прожектора. “Гиляк”, а затем и “Отважный” немедленно открыли по нему огонь. Вслед за этим показались ещё 3 миноносца, по которым также был открыт огонь, в том числе и “Гремящим”. Попав под сосредоточенный огонь, миноносцы быстро повернули назад (1час 10 мин), но один из них, первым попавший в лучи прожектора был потоплен “Гиляком”.

Как показал командир 120-мм орудия старший комендор Захар Фёдоров: “Около часа ночи мною был замечен по направлению к затопленному пароходу “Шилка” миноносец с выкрашенной задней белой трубой, который поворачиваясь попал в луч боевого фонаря, так как наших миноносцев в море не было, то я сделал по миноносцу выстрел, а затем второй, одновременно со вторым моим выстрелом был сделан выстрел из 1-го 47-мм орудия – моментально после второго выстрела на миноносце произошёл взрыв, миноносец поднялся кормой вверх и затонул”{59} .

Помимо Фёдорова, гибель японского миноносца видели офицеры “Гиляка” Борисов и Прокопович, артиллерийский кондуктор Урланкин и прислуга 120-мм орудия, а также комендор 47-мм орудия Воронков Фёдор и матросы, дежурившие у прожекторов канонерской лодки{60} . Артиллерийский кондуктор Урланкин,в частности, показал: “В то время, когда последовал первый выстрел с нашей лодки, я спал, услышав выстрел, немедленно побежал наверх, когда я пришёл к месту своего боевого расписания, т. е. к 120-мм орудию, то дежуривший там комендор Фёдоров делал уже третий выстрел; по направлению падения снарядов в лучах прожекторов ясно было видно, в расстоянии 7-9 кабельтовых, сильно паривший миноносец, у которого задняя труба окрашена в белый цвет, сейчас же стало заметно, что миноносец не движется и стал тонуть, я отдал приказание старшему комендору Фёдорову устанавливать трубки сегментных снарядов, сам стал стрелять из 120-мм орудия; сделал лишь три выстрела и миноносец окончательно потонул”{61} .

Потопление японского миноносца было подтверждено наблюдателями с Золотой горы{62} .

В 1 час 45 мин показался первый японский брандер, по которому немедленно открыли огонь канонерские лодки “Гиляк”, “Отважный” и “Гремящий”, а также береговые батареи.

Расстреливаемый канонерскими лодками и береговыми батареями почти 15 минут, он был добит торпедой с минного катера “Победа”, посланного в атаку вместе с катером броненосца “Ретвизан” по приказу командира “Гиляка”. Этому же брандеру досталась и торпеда с миноносца “Скорый”, который вместе с “Сердитым” в 2 часа ночи отошёл от борта “Отважного” и пошёл на помощь “Гиляку”.