Кантата террора

Рясной Илья

Я провел рекогносцировку. В эту же ночь наша штурмовая группа вломилась в дом.

Охранники у Али были здоровенные, самонадеянные и ни на что не годные. Привыкли воевать против таких же дикарей.

Мы проникли на объект чисто. Потом чуть не засыпались, когда один из бойцов столкнулся на территории с вышедшим из пристройки охранником. Из пистолета с самодельным глушителем мне пришлось прострелить тому ногу, а потом оглушить его.

Мы нейтрализовали охранников в доме, повязали Мурзу. Заложника он держал в

подвале. Видимо, завидовал славе восточных эмиров, у которых во дворцах имелась тюрьмы для врагов, дабы всегда можно было насладиться их стонами.

– Мурза, я прошел как раскаленный нож через масло сквозь твою охрану. Если надо будет, я приду снова. К тебе. К твоим детям. Родным. Я уничтожу твой род, если ты еще раз посмеешь сделать такое, – говорил я, не снимая маску.

– Вы сожгли мой товар! – голос у Мурзы походил на лай приблудной шавки – он глотал окончания слов.

– Придет время, ты уедешь, или мы уничтожим тебя. Ни один басмач не справился с русским солдатом. Время придет, мы сотрем тебя. А пока мы уходим. А ты обещаешь не делать глупостей. И остаешься живым.

– Но…

Я отмахнул ножом ухо лежащему на полу телохранителю и резко ударил в основание черепа, выбив сознание, чтобы перекрыть поросячий визг.

– Тебе я отрежу кое-что другое. Ты понял?

– Я понял, – Мурза метал глазами молнии.

– Не жги меня глазами. Ты шут, возомнивший себя эмиром. Запомни, я приду к тебе в любой момент. Если я погибну, придут другие. Забудь о мести…

Мафия готова воевать. Но получалось, что сейчас мы знали о них больше, чем они о нас. Диверсант силен тем, что он в тени.

– Договорились, – кивнул Мурза. – Я держу слово. Я хозяин своего слова.

– Ну да. Сам дал, сам взял обратно. Бойся, басмач. Бойся…

Жука отделали прилично, но раны на нем заживали быстро. И он не терял оптимизма.

– Ну, ты крут, – сказал он. – Парни в восторге.

– Жук, так нельзя. Рано или поздно они нас поубивают.

– Нельзя опускать руки. Будем бить их верхушки.

«Славянский кулак» – так называлась боевая организация, которой руководил Жук. О ней знали немногие, но шлейф тянулся длинный. Жук предложил войти в нее в качестве оперативного руководителя и разработчика акций. И я не смог отказаться.

Понаделали мы много. Бились с диаспорами, поджимавшими под себя русские провинциальные городки и предприятия. Иногда получали за это деньги, которые нужны были, чтобы биться дальше. Закладывали взрывные устройства. Отделывали битами и запугивали распоясавшихся бандитов.

Я в жизни не жалею ни о чем. И что был этот период в моей биографии – тоже не жалею.

А потом в моей жизни появился Куратор.

Но это уже другая история.

Жуку я обязан многим.

Куратору я обязан всем…

Я встряхнул головой, наддал газа, выруливая на Можайское шоссе, и поинтересовался:

– Сделали хоть, что планировали?

– Сделали, – Жук, потер покрасневшую скулу – след удара.

– А эвакуацию не предусмотрели.

– Предусмотрели. Так получилось.

– Никого хоть не завалили вглухую?

– Обижаешь. В сводках происшествий не возникнем, – хмыкнул Жук.

– Не бойся, не подставим, – поддакнул гном.

– Кое-что есть для тебя, – сказал Жук. – Сема, говори открыто. Мы одно дело делаем. И нам с «Альянсом» не по пути.

– Я пару лет с пацанами крепко дружил с «Черного марша». До сих пор встречаемся.

– Это которые зверьков в Мытищах плющили?

– Да, трое сели. Но не в этом суть. Бурления у «Марша» идут – нужно переходить к активной силовой фазе войны. Хотя никто не знает, что это за фаза такая. И зачем она нужна.

– Единства нет?

– Нет… Ребята хорошие. Но могут быть опасными… Там студент-химик вращался. Глицерином кликали. Свихнутый на взрывчатых веществах – с детства хлопушки сочинял и на кошках испытывал.

– Глицерин, – будто попробовав кличку на вкус произнес я.

– Такой пончик, ручки ножки пухленькие, губки надутые. Но злой как черт. Глаза голубые – яркие, из-за этого считает себя истинным арийцем. Он меня однажды в деле видел. Знает, что слов на ветер не бросаю.

– Ты тоже за силовые методы?

– Было дело… Я его недавно встретил на тусовке. Он меня отвел в сторонку: мол, с пустомелями общаться – себя не уважать. Нужно делом заниматься. Он переустроит с корешами страну – будет все пучком. Есть люди, присматривают настоящих мужиков под громкие дела.

– А ты? – спросил я.

– Послал по адресу жирного недоноска

– Интересно, – я прикинул варианты.

Это криминальные структуры могли искать себе расходный материал в экстремистских кругах. Но могла быть и ниточка к «Альянсу действия».

– Как его найти? – спросил я.

– Телефон есть, – Сема вытащил мобилу и нашел номер.

Я притормозил машину и записал.

– Чак, я рассказываю тебе, потому что знаю: все, что ты сделаешь – это для нашего общего дела, – торжественно произнес Сема. – Я прав?

– Клянусь.

– Тогда я спокоен.

***

Верховный Суд Российской Федерации признал результаты выборов законными. Вслед за этим около его здания рванул взрывпакет эквивалентом сто грамм тротила.

Прошли новые транши, оппозицию подпитали деньгами, и изо всех углов, как нечисть в «Вие», полезли «синеленточники»». Сегодня в Москве санкционировали их митинг, на который организаторы пообещали вывести миллион. Значит, тысяч двадцать будет.

Я оделся попроще, натянул на голову бейсболку, скрывавшую лицо, надел темные очки и отправился единиться с народом.