Капелька. История любви
Шрифт:
Вот она запрокидывает голову, вот замирает, смотрит…
он снова ловит себя на мысли, что на него, вот… он задыхается от воспоминания, что к ней мчится тот самый неизвестный юноша…
От этого неприятного воспоминания останавливается, застывает. Только сейчас понимает, а точнее не понимает, почему не догадался спросить об этом самом молодом человеке. Ведь дело не в девушке, с Ней он обязательно и легко, он нисколько не сомневался в этом, найдет возможность познакомиться. Дело как раз вот в этом юноше.
Но почему его так заинтересовал юноша? Что
Ветер…
Нет. Она не ветер. Она легкое дуновение ветерка, его маленькая невесомая, воздушная капелька…
Капелька…, у него снова защемило сердце.
А этот юноша…, это грубое…
Он не стал додумывать. Буквально вылетел на балкон. Оцепенел на мгновение. Взглянул вдаль.
– О, вы уже появились?! – радостно воскликнул кто-то рядом. В незнакомом голосе слышался легкий акцент.
Он обернулся. Справа от него через стену находилась прелестная далеко немолодая дама. Она была удивительно одета. Во всем воздушном одеянии. И только широкополая шляпа несколько утяжеляла ее наряд.
Он недовольно отвернулся. Но вдруг неожиданно произнес.
– Не хотите искупаться? Вода сегодня прелестна. Я могу сопроводить вас, – выпалил он на одном дыхании и подумал про себя – «Зачем мне нужна эта старушонка?», но усиленно стал ждать, что же она ответит. Он даже успел понервничать, не откажет ли она ему, потом позлиться на себя, но, когда она заговорила, он все забыл.
– Вы даже представить себе не можете, молодой человек, как хочу!
…они шли вдоль берега молча, не обращая внимания на взгляды окружающих, каждый думал о своем. Остановились невдалеке. Он устроил тент, под которым с величайшей осторожностью усадил свою спутницу, испытав при этом такое счастье и блаженство, словно незнакомка обещала ему покой и умиротворение.
Почему-то подумал о том времени, когда сам достигнет вот такого же прелестного преклонного возраста и, наконец, успокоится.
– Вам удобно? – поинтересовался он.
– Благодарю вас. Не беспокойтесь. Я не хотела бы отягощать вас своим присутствием, но…
– Мне это очень приятно. Поверьте, Я приехал сюда отдохнуть. Я очень устал. Устал от того, что…, от того, что, – задумчиво повторил он и смолк.
– Устали от чего?
– От… себя…, – наконец он нашел нужные слова.
Помолчали. Она первой нарушила безмолвие.
– Вы знаете, у меня из окна, ну, да, конечно, и из вашего тоже, такой прелестный вид. Но, когда море рядом…, это ни с чем несравнимо. Его живое дыхание сливается с вашим, и вы становитесь одним целым, словно говорите на одном языке. Языке природы, – она задумалась. Потом продолжила. – Море лечит нас, затягивает наши раны…
Ей не хотелось продолжать вслух. Ее взгляд был глубоко печален. Он не выдержал.
– Я не обижу вас, если предложу вам подойти еще ближе к морю. Пройтись
Она безмолвствовала. Он собрался повторить вопрос.
– Нет. Нет. Еще рано, – вдруг откликнулась она. – Нельзя так поступать с морем. Я еще не сумела понять, что с ним.
Он очень удивился, но перечить не стал.
– Я не могу расслышать, – тревожно произнесла она, – о чем оно плачет сегодня…
– Плачет?! – невольно вырвалось у него. – Разве это плач?
Он пристально смотрел на морские волны и не понимал, как это мягкое движение воды могло издавать плач, но продолжал внимательно следить за его состоянием.
Он поразился, но… услышал плач. Тоненькую струйку нежного печального плача. Волны накатывались на берег, так же тихо, как слезы текли по юному прелестному личику. Он обмер. Он видел… заплаканный лик моря.
Он ужаснулся, как он посмел предложить вторгнуться в священное откровение моря, безропотно льющего такие печальные и такие громадные горько-соленые слезы …
Они так и не смогли в этот день войти в море. Уходили молчаливо, умиротворенными, в глубокой задумчивости.
Теперь в его сердце навсегда вошли двое, абсолютно не мешая друг другу. Капелька и огромное море. Места хватило обоим.
Но сейчас он был всецело поглощен незнакомкой, неведомо как завладевшей его безраздельным вниманием.
За ужином они говорили беспрестанно, будто знали друг друга всю жизнь. Она, наконец, представилась, и он поразился ее имени. Она – его фамилии, вызвавшей возглас ее искреннего удивления, сродни ребяческому, и он в этот миг ощутил в ней не истлевшую искорку детской восторженности.
Его изумило, как она охарактеризовала свое имя (всего лишь перенеся ударение) добавив при этом, что отчеством с некоторого времени, она не стала уточнять, с какого именно и почему, не пользуется.
Ее лицо, испещренное глубокими тонкими многочисленными морщинами, было утонченно. Трудно было представить ее юной. Черты лица, некогда прекрасные, были несколько вытянуты и заострены. Она уже так давно была в таком возрасте, что не обращала на это никакого внимания. Смотрясь в зеркало с удовольствием и в очередной раз, приводя себя в прелестное состояние, доводила свой вид до определенного совершенства, что ей, несомненно, удавалось.
Она всегда была одета изысканно. Украшения неизменно дополняли ее наряд. Цвета она выбирала соответственно летнему времени. Цвет моря, листвы деревьев, неба. Все легкое, изящное, как воздух.
– Вы не откажете мне в любезности потанцевать с вами, – промолвил он, задумчиво глядя на танцующие пары, и встал.
– Да, да, непременно, – согласилась она, промокая салфеткой губы. – Вот только я приведу себя в порядок. И, если вы не передумаете, я…
Он уже не слышал. Машинально он помог ей встать, протянув руку для опоры, но, когда она собралась опереться, чтобы он проводил ее, он устремил взгляд на дверь и застыл. Едва сделав шаг, девушка, та самая девушка, которую он нарек про себя Капелькой, стояла и смотрела на него. Он онемел.