Капитал в XXI веке
Шрифт:
Во-вторых, с исторической точки зрения механизм, основанный на мобильности капитала, не смог обеспечить сближение между странами или, во всяком случае, не играл в нем ведущей роли. Ни одна из азиатских стран, сумевших наверстать отставание от наиболее развитых стран, будь то Япония, Южная Корея и Тайвань вчера или Китай сегодня, не получала массовых иностранных инвестиций. Все эти страны в основном сами осуществляли инвестиции в физический капитал, который был им необходим, и особенно в человеческий капитал — т. е. в общее повышение уровня образования и подготовки, который, как показывают все современные исследования, и стал главной причиной их долгосрочного экономического роста [73] . В то же время страны, принадлежащие другим, — идет ли речь о колониальной эпохе или о современной Африке — добились меньшего успеха: во многом из-за специализации на неприбыльных отраслях и из-за хронической политической нестабильности.
73
Тот факт, что накопление
Не будет ошибкой считать, что эта нестабильность отчасти объясняется следующей причиной: когда страна в значительной степени принадлежит иностранным собственникам, периодически возникает социальный запрос на экспроприацию, который практически невозможно подавить. Другие игроки на политической сцене отвечают, что только безоговорочная защита базовых прав собственности привлекает инвестиции и обеспечивает развитие. В результате в стране бесконечно сменяют друг друга революционные правительства (которые добиваются лишь ограниченного успеха в том, что касается реального улучшения условий жизни населения) и правительства, защищающие местных собственников, приходящие к власти в результате очередной революции и государственного переворота. Неравенство во владении капиталом трудно принять само по себе и уж тем более придать ему приемлемые формы в рамках национального сообщества. В международном масштабе это почти невозможно (если только не брать в качестве примера отношения политического господства колониального типа).
Разумеется, включение в международную экономику само по себе не приводит к отрицательным результатам: автаркия никогда не обеспечивала процветания. Азиатские страны совершенно явно обратили себе на пользу выход на международный рынок, использовав его для сокращения отставания. Но они опирались прежде всего на открытие рынков товаров и услуг и на крайне удачное вступление в международную торговлю и лишь в значительно меньшей степени — на свободное обращение капиталов. Китай, например, до сих пор продолжает контролировать движение капиталов: там нельзя свободно инвестировать, но это никак не сковывает накопление капитала, поскольку в стране вполне достаточно внутренних сбережений. Япония, Южная Корея и Тайвань финансировали инвестиции из своих собственных сбережений. Существующие исследования также показывают, что подавляющее большинство преимуществ, полученных благодаря либерализации торговли, было обеспечено за счет распространения знаний и повышения производительности, последовавшей за либерализацией, а не за счет статических преимуществ, связанных со специализацией: они сыграли весьма скромную роль [74] .
74
Согласно одному недавнему исследованию, статистические преимущества, полученные Китаем и Индией благодаря включению в мировую торговлю, составили всего 0,4 % от мирового ВВП: 3,5 % от ВВП для Китая и 1.6 % от ВВП для Индии. Если учесть огромные последствия перераспределения между отраслями и странами (а в каждой стране очень многие потеряли от этого), то трудно оправдать либерализацию торговли (к которой страны тем не менее стремятся) исключительно такими преимуществами. См. техническое приложение.
Подытоживая, отметим, что, как свидетельствует история, главным механизмом, обеспечивающим сближение стран, является распространение знаний как на международном уровне, так и в каждой отдельной стране. Иными словами, самые бедные страны догоняют богатые тогда, когда им удается достичь того же уровня технологического развития, навыков и образования, а не тогда, когда они становятся их собственностью. Процесс распространения знаний с неба не падает: часто он ускоряется благодаря между народному открытию страны и либерализации торговли (автаркия не способствует распространению технологий) и зависит прежде всего от способности страны мобилизовать финансы и институты, готовые осуществлять крупные вложения в образование населения, и вместе с тем обеспечивать предсказуемые юридические рамки для разных игроков. А значит, он тесно связан с процессом построения легитимной и эффективной государственной власти. Таковы вкратце главные уроки, которые можно извлечь из анализа исторической эволюции мирового экономического роста и неравенства между странами.
Глава 2. Рост: иллюзии и реальность
В мировом масштабе сближение между развитыми и развивающимися странами и процесс догоняющего развития сегодня продвинулись далеко вперед, даже несмотря на то, что неравенство между ними по-прежнему остается очень сильным. Впрочем, ничто не указывает на то, что наверстывание обеспечивается в первую очередь за счет инвестиций, которые богатые страны осуществляют в бедные. Скорее напротив: как показывает опыт прошлого, инвестиции бедных у себя дома выглядят более перспективными. Однако помимо ключевого вопроса о сближении здесь следует особо подчеркнуть, что в XXI веке, вероятно, происходит возвращение к уже имевшему место в истории режиму медленного роста. Если точнее, мы увидим, что, за исключением редких периодов роста или догоняющего развития, рост всегда был относительно медленным. Судя по всему, в будущем он замедлится еще больше, по крайней мере в его демографической составляющей.
Чтобы как следует разобраться в этом вопросе и понять, как он соотносится с процессом сближения и динамикой неравенства, рост производства нужно разложить на две составляющие: с одной стороны, рост населения, с другой — рост производства на душу населения. Иными словами, рост всегда включает в себя компонент чисто демографический и компонент чисто экономический, причем только второй приводит к улучшению условий жизни. В общественных дебатах об этих составляющих часто забывают, предпочитая придерживаться гипотезы, в соответствии с которой население вовсе перестало расти, — а это далеко не так, несмотря на то что мы медленно движемся в этом направлении. Например, в 2013–2014 годах темпы экономического роста явно превысят 3 % благодаря очень быстрым темпам развивающихся стран. Однако рост мирового населения сегодня все еще составляет около 1 % в год, вследствие чего темпы роста мирового производства на душу населения (или мирового дохода на душу населения) в действительности лишь немного превысят 2 %.
Прежде чем переходить к современным тенденциям, обратимся к истории и попытаемся определить этапы и масштабы мирового роста начиная с промышленной революции. Прежде всего исследуем темпы роста в очень долгосрочной перспективе, приведенные в таблице 2.1. Она раскрывает много важных явлений.
Обратим внимание на то, что, во-первых, начиная с XVIII века скачок роста представляет собой феномен, выражающийся в относительно умеренных темпах ежегодного роста, а во-вторых, демографическая и экономическая составляющие этого явления имеют более или менее одинаковые показатели. Согласно лучшим из имеющихся расчетов, темпы роста мирового ВВП в среднем составляли 1,6 % в год с 1700 по 2012 год, из которых 0,8 % приходилось на рост населения и еще 0,8 % — на рост производства на душу населения.
| Таблица 2.1 Мировой рост, начиная с промышленной революции | |||
|---|---|---|---|
| Средние ежегодные темпы роста в период | Мировое производство | Мировое население | Производство на душу населения |
| 1-1700 | 0.1% | 0.1% | 0.0% |
| 1700–2012 | 1.6% | 0.8% | 0,8% |
| в том числе: | – | – | – |
| 1700–1820 | 0.5% | О.4% | 0.1% |
| 1820–1913 | 1.5% | 0.6% | 0,9% |
| 1913–2012 | 3.0% | 1.4% | 1,6% |
| Примечание. С 1913 по 2012 год темпы роста мирового ВВП в среднем составляли 3 % в год. Этот показатель можно разложить на 1,4 % роста мирового населения и 1,6 % роста ВВП на душу населения. Источники: piketty.pse.ens.fr/capital21с. |
Такой уровень может показаться низким, особенно если принимать во внимание современные споры, участники которых зачастую расценивают темпы роста менее 1 % в год как незначительные и полагают, что полноценный рост должен составлять по меньшей мере 3–4 % в год, а то и больше, как это было в Европе в эпоху Славного тридцатилетия или как наблюдается в сегодняшнем Китае.
Однако если обратиться к очень долгой перспективе, то наблюдавшиеся с 1700 года темпы роста около 1 % в год как для населения, так и для производства на душу населения на самом деле выглядят очень быстрыми: их не сравнить с почти что нулевым ростом на протяжении столетий, предшествовавших промышленной революции.
Действительно, согласно расчетам Мэддисона, темпы демографического и экономического роста были ниже 0,1 % в период с 1 до 1700 года (точнее, 0,06 % для населения и 0,02 % для производства на душу населения) [75] .
Точность таких расчетов, разумеется, весьма иллюзорна. Имеющиеся в нашем распоряжении сведения об эволюции мирового населения в период с 1 по 1700 год очень ограничены, а данные об эволюции производства на душу населения практически отсутствуют. Тем не менее сколь бы неточными ни казались эти цифры, которые, впрочем, не так уж важны, нет никакого сомнения в том, что темпы роста были очень низкими с античности до промышленной революции и уж точно ниже 0,1–0,2 % в год. Тому есть простое объяснение: более высокие темпы означали бы, что население в начале нашей эры было мизерным — что маловероятно — или что уровень жизни был значительно ниже общепринятого порога выживаемости. По той же причине рост в грядущие века, безусловно, вернется к очень низким показателям, по крайней мере в том, что касается его демографической составляющей.
75
Подробные результаты по каждому этапу этого периода см. в дополнительной таблице S2.1 (доступна онлайн).