Капитан «Аль-Джезаира»
Шрифт:
Забыли об арестованном. А ведь были как будто друзьями. Впрочем, какая это дружба — только покуда капитан позволяет!
Сколько же ему томиться еще в этом трюме? Три дня? Неделю? Или дольше? Что его ждет дальше? Когда его выпустят на свободу? Или выволокут, чтобы накинуть петлю на шею? А, да не все ли равно! Лишь бы только кончилось это безысходное, убийственное ожидание.
Заскрипела на петлях створка люка, луч света скользнул по вонючей, загаженной корабельной преисподней, по грязному, пропахшему трюмной гнилью человеку, упал на его чумазое лицо.
Он зажмурил глаза, потом широко раскрыл их. Лихорадочно заработали мысли.
За ним пришли! Наконец-то! «Аллах всемогущий, на тебя одного уповаю!»
Как чудесно звякает железо о железо, когда с тебя снимают цепи! Совсем по-другому звенят они, чем при бесчисленных тщетных попытках узника самому сбросить оковы.
Ноги свободны. Ими можно двигать. А теперь и руки. Омар хотел вскочить, ударился о борт и упал под ноги одному из пришедших за ним людей.
— Пошли!
Приказ не имел смысла, ибо юнга не мог стоять, руки и ноги его одеревенели — слишком долго тяжелые цепи крепко стягивали его тело.
Его подхватили под руки. Он неуверенно двинулся вперед, едва переставляя ноги. Наверх по трапу его пришлось нести.
Был ясный день. Стоящее в зените солнце заливало корабль яркими золотыми лучами. Этого льющегося золота было так много, что Омара прямо-таки ожгло, словно ударом бича.
Несколько корсаров стояли вокруг, привалясь к бухтам тросов, и с кривыми усмешками, молча, наблюдали за юнгой. Капитана не было видно. Корабль вел его помощник.
Что произошло? На борту — полный порядок. Казнить его, определенно, не собираются.
Омар глубоко вздохнул; свежий воздух пьянил его.
За борт вывалили шлюпку. Омару велели сесть в нее. Лишь теперь он заметил, что корабль находится близ берега. Гребцы недовольно брюзжали, сопровождавшему Омара офицеру то и дело приходилось понукать их.
Юнга лежал на днище шлюпки. От слабости он не мог сидеть на банке.
Один из гребцов показался ему подобрее других.
— Что со мной будет? — отважился спросить Омар.
Матрос сделал вид, что не слышит. Юнга спросил еще раз, уже шепотом.
Гребец оглянулся. Офицер стоял на носу, наблюдая за берегом.
— Тебя отвезут в горы Фелициа к шейху Осману, — пробормотал скороговоркой гребец, налегая на весло.
Шейх Осман, горы Фелициа? Омару это ни о чем не говорило.
Он не знал еще, что его, европейца, ставшего настоящим корсаром, отдавали в рабы.
А Эль-Франси продолжал искать сына, своего Ливио…
Глава 14
МУСТАФА
Дом Бенелли при обстреле Алжира европейским флотом остался цел. Летели ядра, город пылал, и ренегат скрипел зубами, опасаясь за свои сокровища и за прочность трона дея. С его концом рухнуло бы и все могущество «Ученого». Во время канонады он не отходил от Омар-паши, подбадривая его и побуждая держаться до конца. Довольно скоро ему стало ясно, что лорд Эксмут на крайности не пойдет. И предчувствия его не подвели.
Фанфарон! Так оценил он английского адмирала. Пострелял, пошумел — и только. Договор — пустое посмешище, спектакль для успокоения несущих ущерб европейских держав.
При нынешнем дее Гуссейн-паше, презревшем давние дружеские отношения с Францией, жизнь забурлила снова. Алжир против «Великой нации»! Он, Бенелли, приложил к этому руку!
Гравелли пишет, что Луиджи Парвизи, возможно, снова где-то в Алжире. Предупреждение Мустафа учел, но его люди пока так и не обнаружили никаких следов итальянца. Они лишь натыкались иной раз на Эль-Франси, который по всем данным был французом из Ла-Каля. До сих пор этому заядлому охотнику не чинили никаких препон, ибо Омар-паша всеми средствами старался не омрачать ничем союза с Францией.
Теперь времена изменились. Оставалась самая малость — вызвать у дея подозрение к Эль-Франси и получить разрешение выследить этого человека и, при необходимости, устранить.
Где-то здесь должны быть донесения шпиков об этом Эль-Франси. Бенелли совсем уже было собрался еще разок просмотреть их, как над городом раскатился гром пушек.
С подзорной трубой в руках он поспешил на крышу своего дома.
— Ага, корабль с Омаром на борту! Сейчас же надо встретиться с капитаном, — пробормотал он себе под нос.
Времени до швартовки корсара было еще довольно изрядно, однако возиться с делами Эль-Франси ренегату расхотелось.
Одним из первых взошел он на борт разбойничьего корабля. реис уже ждал его. Лицо моряка было мрачно. «О, да я же знаю этого человека, хотя тогда его звали по-другому», — мелькнуло в памяти Бенелли. Однако чувств своих он никак не проявил и спросил строго по-деловому:
— Хороши ли успехи у Омара, корабельного юнги, которого я доверил тебе для обучения?
— Он был очень способным и храбрым юношей, Мустафа.
— Что такое? Что значит — был?
Глаза Бенелли сверлили турка.
— Он мертв, господин.
— Ты лжешь, реис!
Бенелли заметил, что, отвечая, капитан отвел глаза.
— Я не осмелился бы сказать слова неправды такому высокому и могущественному человеку. Какая мне с этого польза?
— Рассказывай!
— Погиб в бою. Он был одним из храбрейших моих людей. Сорвиголова, безрассудный, непослушный — кинулся в схватку, убежав с поста, на который я его назначил, — закончил капитан свой рассказ.
Бенелли круто развернулся, ни один мускул не дрогнул на его лице. С минуту он сосредоточенно разглядывал гавань.
— Непослушный? — молниеносно повернувшись к рейсу, грозно бросил он.
— Да, — вздрогнул капитан. Слишком поздно заметил он, что угодил в захлопнувшуюся за ним западню. Слишком поздно до него дошло, что дело он имеет не с кем-нибудь, а с опаснейшим в Алжире человеком.
— Ты его убил! — продолжал атаковать Бенелли
— Клянусь бородой пророка, нет!
— Окажись твоя клятва фальшивой, реис, в целом мире тебе не скрыться от моей мести!