Капитан Антракоз
Шрифт:
– Дело не в удаче.
– В общем, фортуну в рейке мне не поймать.
– И со мной такое случается, – признался Фрей.
– Но после проигрыша вы снова садитесь за стол, – Грист ухмыльнулся. – Без таких привычных вещей мужчина не может считать себя живым.
Фрей задумался. Грист ему нравился. В нем были уверенность, твердость и некая заматерелая искренность в поведении. И людей он подчинял себе таким образом, что они испытывали к нему лишь благодарность. Дариан подметил в нем немалое сходство с Малвери, хотя, конечно, Грист не намеревался посвятить свои годы поглощению грога.
– Меня кое-что беспокоит, – начал Фрей. – Вам никогда не хотелось избавиться от всего этого? Например, чувствовать себя прекрасно без курения, без пьянки, без карт и тому подобного? Как вы считаете?
Грист нахмурил брови.
– Таких людей, как мы с вами, серьезные мысли до добра не доведут. Мы живем сегодняшним днем. Прошлое не имеет значения, а будущее ничего не стоит. Может, завтра утром мы все погибнем. – Он повернул голову и внимательно взглянул на Дариана. – Верно?
Фрей поспешно уставился себе под ноги.
– Пожалуй.
– И почему бы не позволить себе небольшое удовольствие? Или вы намерены найти эликсир бессмертия?
– Почему бы и нет? – серьезно ответил Фрей.
Грист громко расхохотался.
– Присоединяюсь к вам! – с трудом выговорил он, давясь кашлем и шлепая по грязи. – Я тоже!
К ночи дождь слегка притих, но небо было обложено тучами, не пропускавшими ни единого лучика лунного света. По указанию Ходда путешественники разбили лагерь на невысоком пригорке и устроили крышу из куска парусины, растянутого между деревьями. Ходд соорудил кострище из камней и каким-то чудом ухитрился развести огонь.
Джез была вынуждена, пусть и с неохотой, признать, что он владеет навыками выживания в тяжелых условиях. И, похоже, нисколько не сомневается в своем призвании. Пусть Ходд своими манерами и рассказами не внушал к себе особого доверия, но не может же человек годами ходить в экспедиции и не освоить жизненно важных умений.
К ночи лес пробудился. В кронах деревьев завывали, визжали и ухали местные обитатели. Вокруг путешественников толклись и противно зудели бесчисленные насекомые. Беззвучно порхали летучие мыши. Ползали и скакали мелкие отвратительные твари.
Джез вызвалась вместе с парой других добровольцев нести первый караул, но намеревалась прихватить себе и вторую, и третью смену. В темноте она видела гораздо лучше, чем любой из ее спутников. Кроме того, она не нуждалась в отдыхе. Обычно она тщательно скрывала свои способности от других. Чтобы не вызывать подозрений, она делала вид, будто ест и спит. Но сейчас Джез объявила, что у нее разыгралась бессонница. Полдня и вечер прошли без происшествий, но она не верила, что им непрерывно будет сопутствовать удача. Джез не хотелось, чтобы ночью к лагерю подобрался крупный хищник.
Она стояла спиной к их укрытию с непокрытой головой. Мокрые волосы прилипли ко лбу. Капюшон Джез сбросила, чтобы он не закрывал ей боковой обзор. Мужчины выскребали из мисок остатки супа. Некоторые жались поближе к костру. Те, кто особенно устал, уже забились в спальные мешки.
Застыв под дождем, Джез попыталась ввести себя в транс. Если бы она смогла погрузиться в странное состояние сверхвосприимчивости, то почувствовала бы джунгли. Она ощутила бы всех животных и сумела бы загодя распознать любую угрозу. В прошлом ей даже удавалось читать мысли. Однажды, во время перестрелки, она точно определила намерения одного из врагов и быстро с ним расправилась.
Ей мерещилось, что среди какофонии лесных жителей до нее доносятся и призывы манов. Но транс не приходил. Она не могла заставить его начаться. Приступы накатывались на нее неожиданно, без какого-либо предвестия, и она пока не могла контролировать себя целиком. Возможно, никогда и не научится.
Она услышала чьи-то шаги, оглянулась через плечо и увидела Сило. Из-под капюшона торчал только его длинный, похожий на клюв нос. Не говоря ни слова, он сел на камень рядом с Джез, извлек из-под пальто дробовик и уставился в непроглядную тьму.
Они наблюдали за лесом, не испытывая ни малейшей неловкости от молчания.
Некоторые сторонились Сило. Джез, напротив, нравилось его общество. Остальные много болтали, причем совершенно попусту. Сило вообще говорил мало, но Джез казалось, что он возмещает немногословность умением мыслить.
– Моя родня страдала приступами ярости, – внезапно произнес он. Джез ничего не ответила.
– Они случались у моего отца, – продолжал он. – И у брата. Все давно мертвы, но они бывали бешеными. Ярость прямо взрывалась в них, и тогда никому не следовало оказываться у них на пути.
Джез удивилась тому, что Сило разоткровенничался. Надо же, у него был брат… Прошло больше года с тех пор, как она попала на «Кэтти Джей», но о бортинженере до сих пор почти ничего не знала. Да и о других членах команды – тоже.
Сило прислонил ружье к стволу и принялся сворачивать самокрутку, наклонившись вперед, чтобы прикрыть руки от дождя. Джез предположила, что беседа закончилась, но после продолжительной паузы Сило заговорил вновь:
– Мой брат… впал в бешенство, когда его держали в карцере, в цепях. Сломал лодыжку оковами, пытаясь дотянуться до какого-то типа. Потом он долго не мог работать, но он был сильным парнем, и они решили подождать – вдруг поправится. – Он лизнул бумагу и заклеил самокрутку. – Но нет. Кости срослись плохо, он остался хромым, и его убили.
Сило чиркнул спичкой, зашипел фосфор, и резко запахло едким дымом.
– Папа умер точно так же. Подрался с одним муртианином, когда трудился в каменоломне. Размозжил ему голову булыжником. Саммаи увели его, и назад он не вернулся.
Джез никогда прежде не слышала от Сило длинных речей. Она не задавала вопросы, чтобы не перебивать собеседника, но теперь поняла – нужно обязательно что-то сказать:
– Мне очень жаль…
– Чего уж там. Все в прошлом.
Джез начала ругать себя за то, что открыла рот. Несколько минут тишину нарушали только шум дождя и шелест листвы под ветром.