Капитан-командор

Посняков Андрей

— Отсюда? — не понял Громов. — Из шатра?

— Шатер мы уберем перед самым выстрелом, — невозмутимо пояснил вождь. — Я очень не хочу, чтоб наши пушки разглядел кое-кто с той стороны реки.

— Ямаси?

— Да. Они там, на том берегу, я это знаю. И готовятся напасть. У них плоты и лодки.

— Понял вас, господин суб-лейтенант, — кивнул Андрей и улыбнулся. — Думаю, до реки мы отсюда достанем. Только надо перенацелить пушки… чем сейчас и займемся. С такими-то молодцами управимся — а чего ж?!

Выйдя на улицу, молодой

человек прикинул примерную траекторию, затем послал Тома — измерить расстояние в шагах, после чего долго рисовал прутиком на песке цифры — бормоча себе под нос, высчитывал требуемые углы.

— Вы говорите громче, господин канонир, — попросил с любопытством наблюдавший за всеми операциями Красная Рука. — Поясняйте, что делаете, а я буду переводить, коли уж что не поймут.

— А вы хорошо знаете английский, сэр, — Громов задумчиво почесал прутом затылок. — Где научились?

— В Чарльз Тауне, — охотно пояснил суб-лейтенант. — В детстве я провел там два года. В заложниках. Можно считать — там и вырос.

— В заложниках? — Андрей уже пожалел о своем любопытстве.

Впрочем, вождь не выказал никакой злобы, скорее даже наоборот.

— Да, в заложниках. Мой покойный отец — Черная Рука — был великий вождь, его все боялись и уважали. Белые колонисты — тоже. Он долго с ними воевал, потом замирились, и гарантией этого мира стал я. И теперь являюсь, только уже не как заложник, а как союзник, более того — как английский офицер!

— Неплохая карьера, сэр! — похвалив, Громов махнул прутом. — Однако же вернемся к нашим баранам. Спрашиваете, что я тут пишу? Это цифры. От этого шатра до реки — около двухсот шагов, то есть — сто метров, плюс еще метров пятьдесят по реке — выходит очень даже неплохо! Для вас, я имею в виду, неплохо, а для ваших врагов — хуже некуда.

— А у того берега мы их не достанем? — переспросил вождь.

Новоявленный канонир скривился:

— Достать-то достанем, сэр, но уж больно будет велик разброс. К тому же один выстрел с ближней дистанции эффективнее четырех — с дальней. Впрочем, вам, я так понимаю, не корабли топить. Цель — скопище плотов и лодок, идущих к пристани, к мосткам. В другом месте враги высадиться не могут?

— Нет, там болотистый берег, много воинов сразу не пройдут.

— Тогда именно сюда и наведем, сейчас, я рассчитаю угол… Да! Заряды у вас стандартные? В бумажных картузах?

Красная Сосна озадаченно покачал головой:

— Те шесть, что есть, по-моему, да. В остальном — у нас просто порох. И — в соседнем селении — мы завтра его весь можем забрать.

— Посмотрим.

Кивнув, молодой человек зашел обратно в шатер, где с помощью индейского молодняка принялся таскать и перенацеливать пушки. Сначала, задрав полог — по горизонтали, затем — памятуя полученные цифры — и по вертикали, пользуясь штатными лафетными цапфами.

Двенадцатифунтовое морское орудие вместе с лафетом весило около тонны, и парни управлялись весьма проворно, после чего Громов тем не менее устроил короткий отдых, во время которого, как мог, в двух словах, изложил теоретические основы артиллерийской стрельбы.

— Самый

главный наш враг — дождь, ребята! И еще — ветер.

— Они спрашивают — неужели ветер может сдуть ядра? — немного погодя перевел вождь.

Андрей засмеялся:

— Да нет, здесь не сдует, конечно. Я не так сказал, не ветер страшен, а его отсутствие. Дым, понимаете? Дым! В безветрие или при слабом ветре после первых выстрелов мы просто не увидим, куда стрелять — все будет заволочено дымом! И какой тогда выход?

— Какой?

— Выставить наблюдателей и подготовить гонцов! Ну вестовых, чтоб огонь корректировали. У вас, кстати, приспособления для зарядки есть?

— Кое-что есть, — суб-лейтенант несколько смущенно кивнул в угол. — Типа большого шомпола.

— Это — шуфла, — подойдя, определил Громов. — Ею картуз с порохом в ствол запихивают. Еще есть пробойник… ну обойдемся, а вот без банника — никак. Ствол-то после выстрела прочищать надобно!

— И где же мы его возьмем, этот банник?

— Сделаем! Какая-нибудь ненужная оленья шкура найдется?

Уже к вечеру индейский вождь Красная Сосна проникся к пленному канониру если и не доверием, то уважением — точно. На ужин в хижину принесли вкусные и сытные яства — печеную рыбу, бобы и прочее, а также и кувшинчик неплохого красного вина, который осушили на четверых — Андрей с Бьянкой и сам суб-лейтенант со своим здоровяком адъютантом. Тому, как слуге, было дозволено спать в хижине на полу, но к столу индейцы его, естественно, не допустили, на баронессу-то косо смотрели — не принято у них было, чтобы мужчины и женщины за одним столом… вернее — циновкою, и все же вождь допустил слабину, памятуя положение женщины у цивилизованных европейцев.

— Сам Иисус и Великий Дух Охоты послали вас нам, — в заключение заметил индеец. — Теперь кровожадные дикари ямаси получат достойный отпор! И пушки… О, это будет сюрприз, как говорят англичане.

На следующий день они выплыли на трех лодках — двух маленьких и юрких каноэ с Красной Сосной, Громовым и полудюжиной воинов, и одной — большой, для перевозки пороха и ядер. Утро стояло прохладное, с обильной росою, по берегам реки клубился плотный желтовато-серый туман, сквозь который едва проглядывал тусклый кружочек солнца.

Хоть и против течения, но продвигались быстро: гребцы были хоть куда, да и большая лодка — пока что пустая — задерживала путников не особенно сильно. Сквозь туман проглядывал низкий заболоченный берег, густо поросший ивой, тростником и осокою; вот прямо из-под весла выпорхнула утка, а вот где-то совсем рядом истошно закричала выпь.

Добирались где-то около двух часов — ничего себе соседнее селение! По прикидкам Андрея выходило километров пятнадцать, уж никак не менее. Пока плыли, туман медленно, но неуклонно таял, исходил упорно цепляющими клочьями за кусты и осоку. Над головами индейцев и их бледнолицего спутника показалась просинь, выглянуло, весело заиграв на воде, нежаркое осеннее солнышко. Сразу сделалось теплее, казалось, даже птицы загомонили громче.