Капитан-командор
Шрифт:
Всем троим и в голову не могло прийти, что кто-то крался за ними от самого Онфлера, не спуская глаз, точней, шел на слух, ибо уже давно наступила ночь. И этот — кто-то — ловкая бестия! — весьма хорошо знал местность, куда лучше, нежели те, кто поднимался сейчас к часовне, и также лучше тех двоих, кто ожидал неподалеку, внизу.
— Пришли? Прошу, проходите.
Приглушенный голос священника прозвучал в ночной тишине, скрипнула дверь, и дрожащее пламя свечей, освещающих внутренне убранство храма, легло
— Ага! — кто-то притаившийся в кустах, как видно, прекрасно узнал голос. — Отец Анатоль тайно совершает требы?! Так-так… Что ж, будет что доложить.
А внутри, в часовне ярко горели свечи, и облаченный в праздничные одежды священник начинал великое таинство венчания, начинал с простых вопросов, вовсе не торжественных, обычных, просто спрашивал то, что должен был спросить:
— Веруете ли вы в Господа нашего Иисуса Христа и в то, что Он был распят на кресте за грехи людские, и воскрес во искупление грехов?
— Веруем! — хором отозвались трое.
— Теперь спрошу о конфессиях, — отец Анатоль понизил голос. — Кто из вас принадлежит к святой католической церкви?
— Я! — с гордостью отозвалась Бьянка.
Священник перевел взгляд на Громова.
— А ты, сын мой?
— А я — православный, — не стал скрывать Андрей. — По-вашему — ортодокс. И что?
— Да ничего, — улыбнулся отец Анатоль. — Просто вы должны знать, что нужен еще один обряд — венчание по ортодоксальному обряду, раз уж вы с невестою принадлежите к разным верам.
— Ага, — кивнув, Громов довольно потер руки. — Мы обязательно такой обряд совершим, святой отец, при первом же удобном случае!
— Хорошо, — удовлетворенно кивнув, священник перевел взгляд на Тома. — А ты, сын мой?
— Я принадлежу англиканской церкви, святой отец.
— Что ж, это допускается, чтобы один из свидетелей принадлежал к иной вере… Правда в данном случае свидетель всего один… Свидетельницу-то не нашли?
— Не нашли, святой отец, — со вздохом призналась Бьянка. — Просто хотим сохранить тайну.
— Как хотите… Ладно! Помолясь, начнем, — отец Анатоль торжественно поднял руки. — Раз уж нынче исключительный случай, обряд совершается ночью, а не, как положено, днем.
Опустив глаза, священник принялся читать по латыни Евангелие, читал минут десять, по окончании чего, вскинув голову, задал все те вопросы, которые обычно задают брачующимся в загсе:
— Бьянка, урожденная девица Сеньерра, вдова де Кадафалк-и-Пуччидо, согласна ли ты…
— Согласна!
— По доброй ли воле и без принуждения…
— По доброй…
— Андре де Тоннер, урожденный Громов, согласен ли…
— Согласен!
— Освящается брачный договор и этот перстень, коий верная супруга должна вечно носить на левой руке в знак своего брака и любви…
Ах, как сияли синие глаза юной баронессы! Как струилось шелком платье. Жаль, что на такую красу почти некому было взглянуть!
— А теперь — поцелуйте друг друга!
— Ах, милый… как я тебя люблю!
— И я тебя…
Не били колокола, многочисленные родственники не размазывали по лицам пьяные слезы, и дети не осыпали брачующихся нежными лепестками роз. Ничего этого не было, все проходило тайно, и эта тайна стоила не таких уж и великих денег, на ремонт часовни Андрей пожертвовал всего-то дюжину луидоров, золотых королевских монет, отчеканенных по образцу испанских дублонов.
Простившись со священником, влюбленные — уже хотя бы наполовину муж и жена — быстро спустились вниз, к лошадям и верному Спиридону с юнгой. В небе ярко светила луна внизу, под ногами — лежал ночной город, лежал спокойно и тихо, лишь слышно было, как на стоящих в гавани кораблях отбили колоколами склянки.
Копыта коней гулко процокали по мостовой у церкви Святой Катерины, длинной и чем-то похожей на корабль. В расположенном неподалеку доме скрипнула дверь… в окнах вспыхнули свечи…
— Так-так, — ловкий малый с неприметным лицом, кравшийся за всей компанией от самого леса, шепотом подвел итог: — Эти двое, плотник, отец Анатоль, черный слуга и… что за мальчишка? Юнга? Надо будет завтра узнать. А так — хорошо! Надеюсь, месье д'Эвре окажется нынче щедрым!
Шелковое, цвета морской волны, платье, шурша, упало под ноги, и обнаженная Бьянка, восхитительно прекрасная, как только что рожденная из пены Афродита, шагнула навстречу мужу, едва только супруги остались одни. Светало, и сквозь щели в ставнях в комнату просачивались тонкие лучики призрачно-дрожащего света, напоминавшие отражающиеся от воды блики в облачный день, когда подсвеченные солнцем облака — нежно-палевые, золотисто-желтые, розовые — неспешно плывут над морем, жемчужными россыпями уходя к горизонту.
Обняв супругу за талию, Андрей погладил ее по спине и принялся целовать в губы, жарко и страстно. Возлюбленная отвечала с тем же, если не с большим, пылом, синие очи ее закатились, и томно вздымалась грудь, изящная, упругая, с небольшими, быстро твердеющими сосками… кои молодой человек тоже накрыл поцелуями, и, подхватив Бьянку на руки, осторожно уложил в постель…
Они пришли в себя лишь к обеду, и тут Громов вспомнил об обещанной Райкову прогулке.
— Милая, а не поехать ли нам прокатиться? Тем более лошади во дворе.
— Опять на плато де Грас? — с улыбкой уточнила баронесса.
— Да нет, здесь ведь немало иных, не менее красивых мест, скажем — Бомон-ан-Ож.
— Там я еще не была…
— Вот видишь!
Молодоженов сопровождали двое — Том и весьма кстати заглянувший в гости Спиридон, охотно согласившийся немного прокатиться. Так все трое и ехали, никуда не спеша и любуясь природой, Том, как и положено чернокожему слуге, почтительно шагал рядом, время от времени переходя на бег.