Капитан первого ранга
Шрифт:
Доктор машинально посмотрел на кильватерную колонну. Перед «Неутомимым» покачивалась «Медуза», находившаяся рядом с «Фамой». За кормой «Медеи» прошел «Амфион», оказавшийся у подветренного борта «Мерседес». Колонну замыкал «Резвый», находившийся почти с наветренного борта «Клары». Даже такому дилетанту, как доктор, было понятно, что испанцы находятся в состоянии поразительной боеготовности: никто не бросал в воду бочек, клеток с птицами, животных, чтобы очистить палубу, что он часто наблюдал в Средиземном море. У каждого орудия неподвижно стояла его прислуга; в каждой кадке тлели фитили, голубой дым от которых тянулся вдоль длинного ряда пушек.
Грэм, нервничая, расхаживал взад и вперед.
— Что, он до вечера будет там торчать? — раздраженно произнес коммодор, поглядев на часы, которые держал в руке. — До вечера?
Четверть часа тянулись бесконечно, ноздри разъедал запах фитилей. Сделав еще с десяток поворотов, коммодор не выдержал.
— Произведите выстрел, вызовите шлюпку! — вскричал он, и снова перед форштевнем «Медузы» просвистело ядро.
Появившийся на палубе испанского корабля Осборн спустился в шлюпку и, поднявшись на борт «Неутомимого», покачал головой. Лицо у него было бледное и взволнованное.
— Вам привет от адмирала Бустаменте, сэр, — обратился он к коммодору. — Но он не может согласиться с вашими предложениями. Он не желает сдаваться в плен.
— Адмирал почти согласился на наши условия, когда я рассказал ему о Годое, — сообщил он Стивену, отведя его в сторону. — Он его ненавидит.
— Позвольте мне съездить к нему, сэр! — воскликнул доктор. — Еще есть время все исправить.
— Ну уж нет, сэр, — оборвал его коммодор, свирепо посмотрев на него. — Время вышло. Мистер Кэррол, наведите-ка пушку на его нос.
— На подветренных брасах… — Но слова его заглушил грохот бортового залпа «Мерседес», нацеленного прямо в «Амфион».
— Поднять сигнал «Вступить в бой!», — произнес коммодор, и широкая бухта огласилась ревом сотни орудий, которые отдавались эхом от ее берегов.
Тотчас сгустилась огромная туча дыма, которая стала двигаться к зюйд-весту. Одна за другой возникали вспышки орудийных выстрелов, сливаясь в сплошное зарево. Страшный грохот давил даже на позвоночник, от него трепетало сердце. Стивен стоял у грот-мачты, заложив руки за спину, и смотрел вверх и вниз. Во рту он ощущал кислый привкус пороха, а в душе возникло ощущение, схожее с тем, какое бывает на корриде. Яростное «ура» канониров пронимало его насквозь. Затем вопли смолкли, отсеченные страшным взрывом, от которого путались мысли и гасло сознание: «Мерседес» взлетела на воздух, подняв в небо фонтан сверкающих оранжевых огней.
Из тучи дыма падали детали рангоута, изуродованные брусья, оторванная голова; и в это время снова зазвучал грохот пушек. «Амфион» подошел к «Медее» с подветренного борта, и испанский корабль оказался между двух огней.
Крики «ура» следовали один за другим, вновь и вновь из жерл орудий вырывались снопы пламени, в то время как подносчики пороха бегали непрерывной цепочкой. Снова возгласы, а затем раздался особенно громкий крик: «Он сдался! Адмирал сдался!»
По всей линии огонь стал ослабевать. Один только «Резвый» продолжал дубасить по «Кларе», в то время как «Медуза» произвела несколько выстрелов вдогонку удалившейся «Фаме», которая, подняв сигнал сдачи, тем не менее успела привестись к ветру и теперь, не получив повреждений, мчалась на всех парусах в подветренную сторону.
Через несколько минут после того, как «Клара» спустила флаг, «Резвый» подошел к «Неутомимому», и Джек Обри крикнул коммодору:
— Поздравляю вас, сэр! Разрешите продолжать преследование?
— Спасибо, Обри, — отозвался коммодор. — Гоните из всех сил. У ней на борту сокровища. Продолжайте вести огонь. Мы все обессилели.
— Вы позволите захватить с собой доктора Мэтьюрина, сэр? Мой врач на борту призового фрегата.
— Конечно, конечно. Помогите там. Не дайте испанцу удрать, Обри, вы меня слышите?
— Есть, сэр. Живо спустить катер!
«Резвый» обошел поврежденный «Амфион», задев его бушприт; поставил брамсели и взял курс на зюйдвест. «Фама», с неповрежденными мачтами и такелажем, уже удалилась мили на три и направлялась к темной полосе воды, где дул более сильный ветер, который может помочь ей добраться до Канарских островов или позволит под прикрытием ночи повернуть назад и попасть в Альхесирас.
— Ну, старина Стивен, — воскликнул Джек Обри, втащив его на борт, — жаркая была схватка? Надеюсь, никто не поломал себе кости? Все трезвы и любезны? Да у вас все лицо черное. Ступайте вниз, в кают-компании вам дадут таз. Вымойтесь, а затем, как только разожгут печь камбуза, мы продолжим завтрак. Едва мы устраним наихудшие повреждения, я к вам приду.
Стивен с любопытством посмотрел на друга. Тот был прям как штык, казался еще выше ростом и прямо-таки светился от радости.
— Проучить их было необходимо, — заметил Стивен.
— А то как же, — согласился Джек Обри. — Я не слишком разбираюсь в политике, но для меня это была чертовски важная операция. Нет, я не деньги имел в виду! — вскричал он, увидев, что Стивен выпятил нижнюю губу и отвернулся. — Я хочу сказать, что испанец сам налетел на нас, и если бы мы не ответили, то попали бы в сложное положение. Первым бортовым залпом он сбил с лафетов две наши пушки. Хотя, конечно же, — добавил Джек с радостным смешком, — операция эта была необходима и в другом смысле. Ну, ступайте вниз, я скоро приду к вам. Мы ее догоним, — кивнул он в сторону находившейся далеко «Фамы», — ненамного раньше полудня, если только догоним.
Стивен спустился вниз. Он был свидетелем нескольких боев, но впервые слышал смех там, где люди расплачивались за то, что происходит на палубе. Два помощника мистера Флориса и три пациента сидели вокруг мичманского стола, в то время как четвертый, получивший несложный перелом бедра, которому недавно наложили шину и повязку, рассказывал смешную историю. В спешке он забыл вытащить из дула пушки прибойник. Пушка выстрелила прямо в борт «Клары», и мистер Дэшвуд, увидевший, что оттуда торчит казенное имущество, сердито заявил: «Из твоего жалованья будет удержана его стоимость, Болт, мудак ты этакий».
— Доброе утро, джентльмены, — поздоровался Стивен. — Поскольку мистера Флориса на корабле нет, я пришел выяснить, не могу ли я оказаться полезен.
Помощники судового врача вскочили и стали чрезвычайно серьезны, попытались спрятать бутылку и заверили его в том, что они очень старались. Но список раненых был невелик: два неглубоких ранения дубовой щепкой, одна пулевая рана и это сломанное бедро.
— Надо не забыть Джона Эндрюса и Билла Оуэна, они потеряли своих товарищей прямо в старшинской кают-компании, которую разрезало пополам носовым украшением старухи «Мерседес», — заметил пациент с переломом бедра.