Капкан для MI6
Шрифт:
Самолет накренился на крыло, совершая поворот перед посадкой в Ларнаке, и ребенок, сидящий в соседнем ряду, возвестил, разбудив Ермилова: «Мама! Море!»
Разлепив глаза, Олег глянул в иллюминатор. Остров, чуть изогнутый, слегка напоминал полумесяц. Взлетно-посадочная полоса почти срывалась одним концом в море. Самолет снизился и, едва не чиркнув брюхом по водной глади, понесся по полосе. Слева виднелось что-то вроде белоснежного поля.
– Соляное озеро, – пояснил кто-то сведущий из пассажиров.
Олег различил это сквозь ватный шум в ушах, который еще не прошел, и
Доводы Ермилова по поводу того, что командировка – это не отдых, действия не возымели. В итоге он спал в ванной…
Аэропорт в Ларнаке отчего-то напомнил Олегу ростовский. Наверное, из-за небольших габаритов и духоты. Пока доплелся от трапа до терминала, рубашка прилипла к спине. Августовское пекло, сопровождаемое ежегодной засухой, давало о себе знать, несмотря на вечернее время.
Паспортный контроль Ермилов прошел без заминок и замешкался у стойки для туристов, где можно было взять карту города. И в этот момент почувствовал заинтересованный взгляд на своем затылке. Такой настойчивый, внимательный…
Вспомнилось предупреждение шефа быть бдительным, которое Ермилов тогда не воспринял всерьез.
Поискав глазами отражающую поверхность, Ермилов сделал несколько шагов к рекламному щиту со стеклянным покрытием. В отражении Олег срисовал парня лет двадцати пяти, жмущегося к колонне в центре зала. В бежевой футболке и в темно-синих джинсах.
«Упрел бедный, – посочувствовал следователь. – К чему бы это – к добру или к худу?»
Ермилов подхватил свою сумку и пошел к туалету. Умылся прохладной водой, посмотрел в зеркало на свое лицо в капельках воды и покачал головой.
«Если он кого-то встречает или сам только что прилетел, то долго ошиваться тут не станет. А если по мою душу… Но с чего бы? Нет, наверное, показалось».
Олег вышел в зал прилета и старался не вертеть головой по сторонам, но тут же увидел парня в знакомой уже бежевой футболке около стойки турфирмы, где несколько минут назад стоял сам.
Это наводило на неприятные мысли. Подозрительный парень расспрашивал девушку – сотрудницу турфирмы, видимо, проверял, что делал Ермилов около этой стойки. Она кивала немного скованно, затем показала в сторону туалета.
Ермилов двинулся к выходу. Но внезапно остановился, опустил сумку на пол и принялся запихивать в боковой карман карту Ларнаки, которую все же успел взять. Мельком взглянув назад, увидел, что «бежевый» снова пристально смотрит в его сторону.
«Да мало ли. Это у меня уже профессиональная паранойя. Мания преследования. – Следователь отер лоб платком. – Ну а даже если следят? Сейчас пытаться уйти от него глупо и вызовет еще большие подозрения. Узнать, в какой гостинице я остановлюсь, – не проблема. Незачем таиться».
Олег взял такси до гостиницы, так как ехать до нее от аэропорта было минут двадцать и не так уж дорого. Сел рядом с шофером, едва не перепутав правостороннее водительское место с пассажирским. Ермилов с благодарностью вспомнил мать, которая настояла, чтобы он учился в английской спецшколе. Язык сидел у него в подкорке, и даже с кипрским таксистом, обладателем богатой седой шевелюры и продубленной солнцем кожи, говорящим с заметным греческим акцентом, Олег мог разговаривать, не особо напрягаясь.
Вполуха слушал болтовню шофера, жалующегося на жару и засуху, а сам поглядывал назад через боковое зеркало. Но из аэропорта выезжало немало машин, и вычленить авто наружного наблюдения не представлялось возможным.
Через час, заселившись в номер и переодевшись, Ермилов уже купался. Грех было не воспользоваться такой возможностью. Вода за день нагрелась и напоминала довольно-таки горячую ванну. К заплывам не располагала, а только к неподвижному зависанию в толще морской воды, почти как в Мертвом море. Олег чувствовал уколы совести, вспоминая жену и детей, но успокаивал себя тем, что привезет им подарки. А во-вторых, если дело Дедова удастся довести до логического завершения, то потребует у руководства нормальный летний отпуск и уже если не на Кипр, то в Сочи поедет всей семьей.
Необходимо было сегодня созвониться с Руденко, но в связи со странной «встречей» в аэропорту Ермилов думал, как лучше поступить. В итоге решил выждать до утра, а после пляжа повнимательнее осмотреть номер, в который его заселили. Ничего подозрительного Олег там не обнаружил и пораньше лег спать.
Длинная штора из полупрозрачной ткани чуть колыхалась. Во дворе отеля раздавались голоса, официанты звякали посудой и столовыми приборами в ресторане на террасе. На шторе то и дело мелькали тени – это летучие мыши охотились.
Сон не шел. Олег вытянулся на чуть жестковатой от чистоты простыне и смотрел на эти тени. Из головы не шел разговор с Вячеславом… Они дружили уже четыре года, но о том, что Богданов служил в Майкопской бригаде, Олег не подозревал.
Эта бригада втянулась в Грозный 31 декабря, чтобы захватить железнодорожный вокзал – пустое здание, разбитое авиацией. Бригада попала в окружение, и дудаевцы обрушили на них шквал смертоносного огня. Потеряла бригада сто пятьдесят семь человек. Двадцать четыре офицера… Выжившие вышли из-под обстрела только 2 января.
«Как жизнь людей перемалывает, – думал Ермилов. – За десять лет от Советского Союза к развалу страны, к войнам, терактам… В Ростове военно-медицинская лаборатория неопознанными трупами солдат переполнена… И одновременно с этим по Москве рассекают на черных джипах бандюки из ОПГ. Расплодились, выползли из всех щелей – спортсмены, бывшие военные, менты, афганцы, ребята с Первой чеченской… Научились стрелять по людям, остановиться никак не могут. Славка не успевает со своими операми и собровцами контрольные закупки стволов совершать. Всем торгуют, вплоть до гранатометов. Да и коррупция… Она, конечно, всегда была во власти, но сейчас приобрела совсем уж алчные, уродливые формы. Ну куда столько домов, яхт, машин? Какое-то бесконечное, бессмысленное накопительство, и ладно бы на честно заработанные. Череда заказных убийств, перестрелок».