Капкан для оборотня
Шрифт:
— Гвидон, — негромко начал он, — надо, чтобы ты подъехал с кем-нибудь и взял на буксир мой внедорожник. Бензин закончился… Что?.. Что, что?.. Чеченцев взяли?.. Нет? Ну, слава Богу… А менты?.. Оба живы? Ты уверен?.. Ладно, быстро ко мне… Я — на Курчатова, в районе магазина «Цветы»…
Через некоторое время к Тойоте подъехала Ауди А-6. Из нее появился Гвидон.
Авдей пожал ему руку.
— Я сажусь на твою, — распорядился он, — а ты кого-нибудь вызови, и отгоните тачку на заправку. И всем объяви полную готовность. Сейчас менты начнут на нас охоту. Без меня ничего
Гвидон кивнул и достал мобильник.
Авдей сел в Ауди и поспешил уехать. Узнав, что оба противника живы и практически не пострадали, Авдей мгновенно забыл про свои неприятные утренние ощущения и внутренне собрался. Конечно, Крастонов вычислит, кто организовал покушение. Даже если и не вычислит, то ударит по всем сразу. А все — это сейчас, прежде всего, он, Авдей. Следовало быстро действовать, иначе будет нанесен ответный удар такой силы и концетрации, после которого шансы на выживание будут минимальными. Но что предпринять? Бежать из города бессмысленно. Все равно достанут. Не милиция, так свои. Косарь не простит такого промаха — он сам вот-вот станет первоочередной мишенью крастоновцев. Ежу понятно, что решение принимал не сам Авдей.
Он не струсил, будучи человеком решительным и закаленным в различных передрягах. Но надо было все тщательно продумать. Для начала стоило заехать к неудачливым исполнителям.
В гостиничном номере, где остановились чеченцы, шли сборы. Молодой чеченец, заросший бородой, упаковывал вещи в большую дорожную сумку. Старший усатый чеченец в черной куртке складывал пачки долларов в плотный целлофановый пакет, выборочно просматривая их на предмет подлинности.
Внезапно в дверь номера осторожно постучали. Чеченцы настороженно посмотрели друг на друга.
— Э-э-э, кто? — наконец спросил усатый.
— Авдей, — тихо ответили за дверью, — откройте.
— Открой, — скомандовал старший бородатому, а сам сунул руку за борт куртки.
Авдей зашел в номер.
— Остальные дэньги привез? — усатый, представившийся Авдею Мусой, уставился на Авдея неподвижными черными глазами. Усы под горбатым носом хищно шевельнулись.
— Какие деньги? — неподдельно удивился Авдей. — Дело-то не сделано. Менты — оба живы.
— Как нэ сдэлано? — Муса всем своим видом попытался выразить удивление. Глаза же его, по-прежнему, своего выражения не изменили, лишь чуть сузились. — Ты показал окна — мы стрэляли и попали. Дэло сдэлано! Мы свое дэло сдэлали!
— Речь шла не об обстреле квартиры, а об уничтожении милицейского начальства. Конкретных двух человек. Как вы это сделаете — меня не касалось. Я заплатил уже сто тысяч и сегодня отдал бы остальные сто пятьдесят. Но дело не сделано.
— Сдэлано, — заупрямился чеченец, — нэ наша вина, что мусора уцэлели. Значит, нэ там находились.
— Они находились там, — Авдей был холоден и невозмутим. — вы должны доделать свою работу. Тогда я буду готов не только заплатить остальное, но и доплатить еще сто тысяч.
Чеченцы возбужденно загомонили на своем языке, энергично жестикулируя и изредка поглядывая на Авдея. Наконец, старший
— Мы уэзжаем. Плати остальноэ, — в голосе Мусы зазвучали угрожающие нотки, — долги нужно отдавать. Это свято.
— Вы не уедете из города, пока не покончите с делом, — прозвучала ответная угроза, — мы не дадим вам уехать.
По скакнувшим в сторону зрачкам Мусы, Авдей понял, что сзади происходит нечто опасное. Чеченец инстинктивно прищурил глаза, как бы не желая, чтобы его зрачки отразили происходящее за спиной собеседника.
Авдей рванулся в сторону и вниз, в то же время переворачиваясь телом и поворачиваясь к опасности лицом. Рука Исы, с зажатым в ней горским кинжалом, рубанула пустоту. Авдей, уже падая на спину, перехватил руку чеченца своей левой рукой и, одновременно выворачивая, резко дернул ее на себя. Кинжал выскользнул из руки чеченца и упал чуть в стороне, на мягкий ковер. Авдей ребром ладони правой руки встретил падающего вниз лицом чеченца, угодив встречным ударом ему в горло, прямо под кадык. Раздался тошнотворный хруст, и Иса со всего маху врезался всем телом в пол.
— Чпок, чпок, чпок, чпок… — раздавшиеся звуки напомнили хлопки пробок открывающегося шампанского.
Лежавший на ковре Авдей схватился рукой за голову, выше правого уха и стал мотать головой, глаза его слегка помутнели. Он начал кататься и вертеться по ковру в разные стороны, стараясь не дать произвести прицельный выстрел Мусе, державшему в руке большой пистолет с глушителем и, раз за разом, нажимавшему на курок.
Вдруг рука Авдея коснулась чего-то острого, причинившего резкую боль. Он нащупал валяющийся на полу кинжал, ухватил его за конец лезвия и прямо с пола, почти без замаха, швырнул в стрелявшего.
Тяжелый горский кинжал с рукояткой в серебряных насечках, сделав один оборот, воткнулся Мусе в шею сбоку и, не сумев задержаться в ране, вывалился из нее на пол. Из раны сразу же ударил густой пульсирующий фонтан крови — кинжал задел проходящую по шее артерию, прикрытую лишь кожей и тонким слоем шейной мышцы.
Муса выронил пистолет и, опускаясь на колени, попытался зажать рану растопыренными ладонями обеих рук. Однако кровь продолжала хлестать сквозь пальцы, и горец, обессилев, завалился на бок. Умер он быстро и легко — от острой кровопотери.
Авдей вскочил на ноги, подошел к лежащему Исе и перевернул его на спину. У чеченца кровоточил бок — одна из пуль Мусы случайно попала в него, но, похоже, он был еще жив.
Авдей присел на корточки и двумя пальцами приподнял его веко. Зрачок сузился, значит — живой. Авдей приподнял свою штанину и осмотрел прикрепленный у щиколотки кожаным ремешком круглый узкий продолговатый футляр, который от перемещений не пострадал.
Он нажал на кнопочку, расположенную сбоку, и из футляра выскочила острая длинная заточка, рукояткой которой являлась его верхняя рифленая часть. Заточка была похожа на стальную спицу диаметром немного толще велосипедной.